Камни истории

Через двадцать лет я, наконец-то, попала на киностудию документальных фильмов, где когда-то работала.
Верхний, четвертый этаж. Когда-то здесь в монтажных кипела работа, в спорах, размышлениях рождались фильмы. Сюда, на завершающий этап, стекались километры пленки с изображением, музыкой, шумами, записью диктора, и в каком-то немыслимом круговороте людей и пленки монтировалась лента, «готовый продукт», как модно сейчас говорить.

Разбитые двери, рушащийся и осыпающийся потолок после многочисленных потопов. Убогий обветшавший зал и, как после Сталинградской битвы, разбитая проекционная с хламом вместо техники. Голоса близких друзей и коллег, еще звучащие в памяти, внезапно исчезают от потрясения увиденным. Другое не менее острое чувство — оскорбление памяти, я пережила, когда спустилась в подвал, в так называемый архив. Рухлядь в виде старых стульев и пишущих машинок, каких-то железяк была навалена на портреты тех людей, которые буквально жили здесь, дышали, мечтали, гордились своей профессией. Их лица в красивых рамках встречали каждого, кто переступал порог студии. Стены светлого фойе были украшены многочисленными дипломами и призами, завоеванными на различных фестивалях и смотрах. И вот я извлекаю теперь из-под слоя пыли и мусора покореженные дипломы с изображением «золотых» и «серебряных» голубей престижного Лейпцигского кинофестиваля. Вот не в лучшем виде в разводах сточных вод «Серебряный дракон» — высшая награда Краковского кинофестиваля короткометражных фильмов. С трудом извлекаю из завала Диплом свидетельствующий о получении Золотой медали фестиваля спортивных фильмов за мою и Валерия Погосьянца ленту «На ринг больше не вызывается». И еще диплом, еще… Оказалось, это так просто разрушить, убить память, стереть всё, что могло напомнить о пятидесятилетней истории киностудии.

Равнодушным распоряжением руководительницы – деляги смыли, т.е. уничтожили почти весь уникальный студийный архив – кинолетопись республики. А ведь в каждой ленте, в каждом кадре помимо хроники жил большой труд. И не только режиссеров, операторов, работников лаборатории, звукоцеха, бухгалтерии, водителей, наконец, садовника. Да, садовника Рахманберды. Все любили и уважали этого немолодого, хромого человека, ведь он поддерживал красоту сада, растущего перед студией. Этот цветущий сад, кусты роз создавали ощущение теплоты родного дома. В своей книге Малик Каюмов, создавший эту студию в 1961 году, писал: «Расцвел сад и возле моей студии на бывшем пустыре, высохшем на солнце. Каждый год он дает такой урожай, что ветки ломятся под тяжестью плодов. Не знаю, вспомнят ли когда-нибудь люди мои фильмы. Но сад останется…». Жестокая ирония судьбы — канули в Лету фильмы, а сад, еще живой, просто вырубили. Теперь перед студией тот же пустырь с привезенными огромными каменюками, придавившими и память, и историю. Как будто и не было самой мощной во всем среднеазиатском регионе по техническому оснащению и творческому потенциалу студии…

А говорить и писать о студии научно-популярных документальных фильмов Узбекистана можно бесконечно, настолько яркая, насыщенная событиями, свершениями, реализацией самых дерзких творческих замыслов была здесь жизнь. А какие верные рыцари служили здесь «высокому искусству»! Вот только представьте себе, что на очередном худсовете в студийном зале сидели рядом молодой вгиковец, не раз, побывавший в горячих точках и уже получивший Государственную премию, и очень пожилой оператор, участвовавший в съемках Худжума (борьба узбекских женщин за снятие паранджи). Здесь же другой немолодой оператор, скромный человек — участник научной экспедиции по вскрытию гробницы Темура. Колоритен был как бы заведенный на вечный бой режиссер, ветеран воины, горевший в танке. Но царь и бог, а до другому и не скажешь, был Малик Каюмов, лауреат многих государственных и фестивальных премий. Многие масштабные ленты, снятые в 50-70 годы, принадлежали ему. Наверное, через десятилетия было бы интересно увидеть уже хорошо подзабытую жизнь республика полувековой давности, лица людей, что приносили славу и известность своей Родине…

Совсем другое кино снимала режиссеры восьмидесятых. В кинематографическом мире стало цениться авторское, дерзкое и самобытное кино, пронизанное эмоциями, интеллектом. У нас такие же фильмы снимал Давран Салимов, Баходыр Музаффаров, Шухрат Махмудов, Валерии Погосьянц. Их творчество стало визитной карточкой узбекской документалистики тех лет. Их фильмы знали, ценили, они по праву вошли в золотой фонд кино классики.

Я хочу вспомнить об одном из этих ярких и талантливых о — Валерии Азгиновиче Погосьянце .

На студии Валерий появлялся редко, почти вся его киношная жизнь проходила в командировках. Он был отличным кинооператором, наделенным природным чувством вкуса и просто фантастической работоспособностью, преданностью профессии. Поэтому он всегда был востребован, с ним любили работать и большие мастера, доверявшие его таланту, и «середнячки» которые знали, что его кадры вытянут даже самую гиблую тему. Ко времени нашего знакомства он уже имел блестящие операторские работы в фильмах «Белый мяч на зеленей траве», «Журавлиная степь», отмеченные наградами кинофестивалей, и в десятках других, не менее замечательных. Но Вале хотелось быть автором своих фильмов, и первой его режиссерской работой была десятиминутная «Рапира Сабира» о ярком, узбекском спортсмене, олимпийском чемпионе Сабире Рузиеве.

Тогда, впервые попав в его монтажную, я увидела как колдуют над пленкой сценарист Эдик Аванесов и режиссер Валя Погосьянц, горячо обсуждая каждый эпизод, страстно желая извлечь из целлулоида что-то пока неведомое для меня. Почти через тридцать лет я вновь увидела этот фильм. На Международном фестивале «Спорт в кино и ТВ» в 2010 году «Рапиру» показали в рамках Дня памяти документалиста Валерия Погосьянца. И через время, через выцветшую пленку вдруг открылся тот мир энергии, страстности, холодного расчета и точного укола, которого так упорно добивались и так мастерски передали на экране авторы ленты.

Награду фестиваля в номинации «За вклад в историю развития спорта Узбекистана» вручали вдове режиссера Евгении Саркисовне не киношники, а знаменитые узбекские спортсмены, тем самым выражая свое уважение и благодарность мастеру, создавшему целую галерею кинопортретов спортивных звезд, тем самым сохранив во времени мгновения их триумфа.

В кино у Валерия Азгиновича эта была любимая тема – мир спорта. И не случайно, в молодости Валя сам занимался спортом, был страстным болельщиком «Пахтакора», лично знал многих звезд, дружил с ними. Любил яркие спортивные зрелища, национальные состязания в силе и ловкости. Именно им впоследствии он посвятил свои картины «Томоша», « Это — кураш».

Первой нашей совместной работой был документальный фильм «На ринг больше не вызывается», а затем «Лишь мгновение ты наверху». Не было границ моему восхищению наблюдать за его работой неспешной, несуетной, без «спецэффектов». Казалось, он никуда не торопится, а везде успевает. Да просто все было заранее продумано, взвешено. И всегда он был деликатен, ненавязчив, не мешал и не одолевал лишними расспросами своих героев. Наблюдал, постепенно входил в доверие, не торопясь, завоевывал дружбу. Это были его прежде всего человеческие качества, а только потом режиссерские. А как он наслаждался съемками, применяя все свои профессиональные «штучки», чтобы на пленке отразились и красота, и сила, и ловкость!

Валерий любовался своими героями и переживал за них, не обходил тяжелых и горьких ситуаций, в которые они попадали. Вот и трудная судьба чемпиона мира по боксу Руфата Рискиева болью отозвалась в его добром сердце. Снимая фильм «На ринг больше не вызывается», Валя искренне надеялся, что этой своей работой он достучится тех, от кого зависела судьба чемпиона. О том, что картина имела резонанс, свидетельствует Золотая медаль фестиваля спортивных фильмов, которой был награжден авторский коллектив ленты.

Кстати, о наградах, которыми отмечались его работы, Валерии Азгинович никогда не говорил. За многие годы общения с ним я так и не узнала, что за приз он получил на МКФ в Италии. Не украшали стены родной студии и дипломы, полученные им на различных фестивалях. Валя был очень скромен, не тщеславен. Награды где-то терялись, и никто не вспоминал об успехах его картин…

Валю, так звали его друзья и близкие, на студии любили все. За его доброту, мягкость и душевность. Даже грозный Малик высоко ценил эти его качества и ни разу не направил на него свои гнев.

И еще Валя покорял своим чувством юмора, тоже очень мягким, не злобливым. Благодаря ему у нас был свой Феллини! Были Фернандель, Утя, Гаринча. С легкой руки, вернее, языка Вали эти и другие прозвища накрепко припечатывались к человеку, настолько метко были подмечены им какие-то особинки в характере или поведении товарища. Безобидные и смешные, и «Феллини» ничуть не сердился.

А знаменитый «погосяновский» чай! Без него Валю просто нельзя представить. К этому напитку он относился трепетно, как к чему-то самому важному в жизни. В его операторской кабине всегда были припасены пачки самого лучшего индийского чая, помните, со «слонами». Близкие и друзья знали эту его слабость и всякими путями в годы дефицита добывали эту драгоценность.

Под горячий крепкий чай шла беседа и о жизни, и о съемках. Я помню, как мы застряли на сутки в Донецком аэропорту. В буфете было шаром покати, а у Вали на коробках, как у охотников па привале со знаменитой картины, целые сутки дымился горячий чаек. Где он кипятил воду, почему не приставала к нему аэропортовская служба охраны за нарушение режима безопасности, не понятно. У меня есть фотография где мы, съемочная группа фильма «В поисках сердца Азии», высоко в горах Алтая у костра кипятим в котелке воду для этого же «погосяновского» чая.

Питие этого чая объединяло вокруг Валерия Азгиновича разных людей, но никогда в этом кругу не вспыхивало ссор, забывались обиды и претензии друг к другу. Это притяжение было объяснимо необыкновенной аурой доброты, которая шла и от чая, и от Вали…

Таких фанатиков кино как Валерии Азгинович надо было еще поискать. Семья смирилась с его бесконечными командировками, работой в монтажной допоздна и переживаниями перед Худсоветом за отснятый материал. А переживал Валя за каждый свой кадр, как будто был новичок, а не признанный мастер. Всегда сдержанного, его волнение выдавали лишь одна за другой выкуренные сигареты.

На киностудию Валерий Азгинович пришел совсем молодым, почти мальчишкой, начинал со вспомогательных профессий — осветитель, ассистент оператора. Не слишком почетно, но это была реальная возможность приобрести опыт работы со светом, камерой, без чего не мыслима? операторская работа. Его учителями были старые мастера, «зубры» документалистики: Шер Захидов, Ахмат-ака Саидов, Ориф-ака Турсунов. Он прошел их суровую и мудрую школу, они помогали овладеть профессией, привили преданность любимому делу, а всего остального он достиг сам своим неистребимым желанием снимать. Валя любил и монтировать свои картины, со священным трепетом ждал из лаборатории проявленную пленку, с легкостью поднимался в очередную экспедицию, даже в самую глушь с громадным, багажом кинотехники — машиной, поездом, самолетом, но в путь на съемки!

Трудно найти точку на карте бывшего Союза, где бы не снимал Валя — Прибалтика, Белоруссия, Сибирь, Дальний Восток. А уж географию Узбекистана он знал на отлично! Любимая Ферганская долина, Андижан, где он молодым работал на корпункте киностудии, рисовые поля Каракалпакии, знойная Каршинская степь, да разве все перечислишь! И везде он оставлял о себе добрую память.

Полнометражный фильм «Журавлиная степь» снимался в 1977 году. Режиссером фильма был его друг Давран Салимов. Они были молоды, до фанатизма преданы профессии, стоически переносили 50-ти градусную жару, пыль и ветер в лицо — знали, что снимают великое преобразование выжженной степи. Операторская работа Валерия в атом фильме была отмечена на Всесоюзном кинофестивале как одна из лучших. Вообще Валя не боялся никаких экстремальных ситуаций: в 40-градусный мороз с Давраном снимали в Ханты-Мансийске, камера примерзала к рукам. Заедала мошка на съемках на БАМе. Все это осталось, как говорится, за кадром…

Среди фильмов конца 80-х годов, самых его творчески насыщенных лет, были и «Ждем настоящей игры», \’\’Деловые люди», а всего за такую долгую жизнь в кино и такую короткую человеческую Валерий Азгинович снял много фильмов и одночастевых, и полнометражных, добрую сотню сюжетов для киножурналов. В них осталась жить история – наша и Республики.

Камни истории. В этом словосочетании, конечно, можно найти глубинный смысл. А какой смысл в камнях, наваленных сегодня у входа в студию. Ушло время, ушли люди а, главное, ушла душа. Вот так, пятьдесят лет здесь шумели, бурлили страстями и любовью, творческой энергией и…. все.

Но были, но жили, но снимали!
Малик Каюмов, Радик Рахимбаев, Исай Гибалевич, Давран Салимов, Зайнулла Магруфов, Семен Эгай, Баходыр Музафаров…..Валерий Погосьянц. Мы помним…..

Лариса САМАРЦЕВА

Р.S . материал подготовлен
ко дню рождения В.Погосьянца в мае.