back to top
2 C
Узбекистан
Четверг, 26 декабря, 2024

Олимджон Бекназаров: «Меня или любят, или ненавидят!»

Топ статей за 7 дней

Подпишитесь на нас

51,905ФанатыМне нравится
22,961ЧитателиЧитать
7,150ПодписчикиПодписаться

Судьба и личность известного хореографа Олимджона Бекназарова не укладываются в границы обычных анкетных строк. Взгляды и суждения его свободны и независимы, но строго выверены по шкале главных для него культурных и общечеловеческих ценностей, как и творчество, известное больше за пределами родины, нежели в Узбекистане.

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

Каков он – хореограф и танцор, удивляющий своим искусством полмира и горячо радеющий о сохранении традиций узбекского национального танца? Попытаемся понять это в откровенном разговоре, который у нас с Олимджоном Бекназаровым длится на протяжении более полутора лет.

Начался он с запроса в фейсбуке, приняв который поняла, что мой новый виртуальный друг — тот самый знаменитый автор и руководитель проекта современного балета «D 7», организованного Фондом культуры Silk Bek Королевства Нидерланды совместно с Высшей школой национального танца и хореографии при Министерстве по делам культуры и спорта Узбекистана. Не довелось побывать на неповторимом танцевальном представлении, показанном в 2011 году на сцене Академического русского драматического театра Узбекистана с участием молодых артистов балета ГАБТ, но слышала и читала восторженные отклики коллег и зрителей. Стараясь восполнить упущенное, посмотрела опубликованные на официальном сайте Олимджона ролики его постановок. Впечатление они произвели неизгладимое.

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

В августе 2014 во время очередного приезда Олимджона на родину мы встретились, и интервью продолжилось в реальном формате. Общение не завершилось с отъездом хореографа, готового откликнуться на любые вопросы о развитии танцевального искусства.
Признаться, одного интервью, чтобы рассказать о нашем земляке, мало, о нем книгу впору писать. Надеюсь, со временем он напишет ее сам – Всевышний наградил его многими талантами, в том числе и даром слова. А пока предлагаю вниманию читателей эту беседу.

— Олимджон, начнем с истоков – с родной земли, дома, пенатов.

— Родился я в знойном и продуваемом степными ветрами городке Бекабаде Ташкентской области. Отец был простым рабочим, а наша прекрасная, умная, добрая и очень интеллигентная по натуре мама вела домашнее хозяйство и воспитывала детей — нас у родителей было десятеро, я восьмой. В школе учился на «отлично», ходил в драмкружок и танцевальную студию. Летом школьники отдыхали в пионерских лагерях, а я, прихватив книжку, с раннего утра выгонял на выпас коров и баранов, которых мы держали дома, и, пока они щипали траву, буквально проглатывал страницу за страницей. Художественную литературу брал сразу в трех библиотеках, и как-то директор одной из них – мудрая старая еврейка, — подозвав меня, с улыбкой сказала: «Олимчик, печатать новые книги для тебя не будем, но дадим тебе разрешение пользоваться библиотекой металлургического завода». В традиционном школьном сочинении про лето я так и писал, что на каникулах пас скот и читал книги. Со временем у меня и не спрашивали о летнем отдыхе, так всем надоел мой ответ. О том, что занимаюсь в балетной студии, и преподает в нем балерина из Москвы, я, словно о первой любви, не рассказывал тогда никому.

— Значит, любовь к танцу у вас с детства?

— Конечно, все в нас из детства. Я, наверное, и родился, танцуя. Но самое яркое впечатление о танце получил лет в шесть. В семье отмечали день рождения старшей сестры. Собрались ее подруги — пели, танцевали, веселились, а мама, светясь радостью, все добавляла и добавляла на дастархан угощенья. Когда зазвучала старинная народная музыка, девушки затянули ее в свой круг. Я больше никогда не видел такого красивого исполнения узбекского танца. Смотрел на маму, как завороженный. В ее танце было все — радость и печаль, счастье и горе. Так что мама — мой вдохновитель и первый учитель. Она очень заботилась о детях, сама обшивала семью, и как-то я попросил маму сшить рубашку из отбеленных бязевых мешков — их откуда-то принесла сестра. Эскиз я сделал сам. Сейчас такую вещь назвали бы дизайнерской, и она могла прийтись по вкусу завзятым модникам. Я никогда не чувствовал себя обделенным, держался с достоинством в любой одежде. Главное, чтобы она была аккуратной, чистой и удобной.

— А другие наставники, которые привели вас в хореографию?

— Первой из них была, как я уже сказал, балерина. Она приехала в Бекабад с мужем-инженером, направленным на металлургический завод, и организовала при заводском Дворце культуры хореографическую студию. Я безумно любил туда ходить, хотя осваивать балетные па было непросто. Болело все, что может болеть: ноги, пальцы, тело и даже голова; и я, маленький человечек, познал настоящий труд танцора и понял, что красота и легкость движений требуют жертв. Несмотря на боль, все время чувствовал, что хочу танцевать.

Обычно, говоря о любви к танцам, имеют в виду дискотеки, вечеринки, свадьбы, но я хотел танцевать совсем другое, и ничего не мог с собой поделать. Это желание было как голод или жажда. В то время мало кто занимался детьми. Это сейчас чуть ли не каждый водит свое чадо по студиям и частным урокам, тратя огромные деньги на дополнительное образование. Мне пришлось всего добиваться самому – в профессии, изучении языков и мировой культуры. Я ведь учился в провинциальной узбекской школе, но благодаря чтению овладел русским языком, как своим родным. А потом к узбекскому и русскому добавились немецкий, английский, голландский, приветствия и обиходные фразы на языках многих народов и стран, в которых часто бываю.

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

— Ваш рассказ о детстве мог бы стать хорошей основой для сценария к кинофильму. Как же вы из затерянного в степях Бекабада стали жителем Роттердама?

— Всему причиной все та же любовь к танцу. Окончив школу, я поступил в Республиканский институт культуры в Ташкенте. В вузе не было военной кафедры, и после второго курса меня призвали в армию. Служил в Германии, получил звание сержанта и, демобилизовавшись, вернулся в Бекабад, где в дополнение к основной работе руководил танцевальной группой. Но все мысли были о большом искусстве. С благословения родителей продолжил учиться хореографии — уже не в Ташкенте, а в Ленинграде, в институте культуры и искусств (ныне Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств). Там же посчастливилось осваивать режиссуру под руководством гениального А. Сокурова.

Помню, многие стремились попасть к нему в группу начинающих режиссеров при киностудии «Ленфильм», мне же повезло найти в известном деятеле кино не только наставника, но и друга, которым он остается по сей день. Танцу учился у прославленных мастеров русского балета — народного артиста СССР Никиты Долгушина — постановщика оригинальных балетов (в его редакции до сих пор идет балет «Жизель» в питерском Михайловском театре), советской примы-балерины Аллы Шелест – внешне она напоминала мне Камару Камалову. С благодарностью вспоминаю Эдварда Смирнова – он походил на Николая II. Это был большой талант и для меня — единственный российский хореограф, близкий по философии танца.

В годы моего студенчества в Ленинград из Швейцарии приехал на гастроли один из крупнейших хореографов XX века — Морис Бежар со своей балетной труппой «Балет XX века». Его постановки поразили меня (наверное, все знают его знаменитое «Болеро» с Майей Плисецкой), и я начал изучать современный балет. Завершив учебу в вузе, выдержал, как е было трудно, вступительные испытания в Роттердамскую Академию танца, считающуюся лучшей в Европе. Денег на оплату первого года учебы не было, но увидев мое упорство и страсть к танцу, меня зачислили в число студентов.

— То есть, «заболев» балетом в Бекабаде, вы прошли танцевальные школы Ташкента, Ленинграда и Роттердама, прежде чем стать хореографом?

— Можно сказать и так. В первый год жизни в Голландии было сложно во всех отношениях. Со второго стал совмещать учебу с работой. Одержав победу в конкурсе, где участвовало более 300 танцовщиков мира, получил право танцевать в балете «Плавающие силуэты» в постановке известного японского балетмейстера Сузаку Такеши. Успешно выступал как танцовщик и в других проектах, но желание создавать свою хореографию не давало покоя. И оно сбылось. Я ставил самые разные танцевальные и современные хореографические композиции на темы танцев народов мира, показывая их в странах Европы, Азии, Африки, Америки.

Когда начал сочинять свою хореографию, обрел поддержку различных голладских фондов. Знаковыми стали фильм-балет «Нодирабегим», отмеченный призом на кинофестивале в Голландии как одна из лучших короткометражных работ, а также постановки «Фауст наших дней», «Восток-запад», «Сны о России», «Кочевники: Последнее пристанище», «Прозрение», «Закат», «ЛС4». Балет «Лучи Надежды», посвященный детям – жертвам террора, получил международное признание и балет пригласили в Израиль на международный фестиваль по современному танцу в города Кармиэль и Тель-Авив.

С интересом работал в Ташкенте над балетом, уже упомянутым в нашей беседе, то есть над «D 7», главную партию в котором танцевала заслуженная артистка Узбекистана Надира Хамраева. Это был мой подарок для узбекской молодежи к 20-летию независимости Узбекистана. Кто видел эту постановку, наверное, помнит объединенные общим чувством надежды семь танцевальных историй на музыку диско.

Были кино- и театральные проекты, в которых я выступал хореографом: фильмы «Открытие рая» голландского актера и режиссера Йеруна Крабе и «Дорога в небеса» нашей Камары Камаловой; спектакли «Мы тебя любим, Лана» голландского режиссера Сиен Стигтер и «Подражание Корану» Марка Вайля в «Ильхоме».

Более 20 лет живу в Роттердаме, много езжу по свету, но связи с Узбекистаном не теряю. Поставил три балета в Ташкенте, которые, к сожалению, по независящим от меня причинам не сохранились в репертуаре театров, где они были показаны.

— Кроме постановок, перечень которых впечатляет разнообразием и глубиной тем, вы даете мастер-классы, участвуете в жюри международных танцевальных конкурсов, помогаете молодым артистам и проявляете сердечную заботу о животных. Все отмечают в вас интеллект, волю, поразительную работоспособность, доброту, но вместе с тем требовательность к себе и артистам. Что позволяет быть неутомимым, успешным и щедро генерировать новые идеи?

— Наверное, постоянная работа над собой. И не только в хореографии. Это и чтение, музыка, живопись, к которой проявились способности, общественная деятельность. И, конечно, дружба с множеством творческих людей. Жизнь я понимаю как полную самоотдачу, в которой есть место и служению, и общению. Наверное, когда сполна отдаешься делу, рано или поздно получаешь признание. В 2012 году в Посольстве Российской Федерации в Гааге – столице Королевства Нидерланды — мне совместно с Фондом «Силк БеК» вручили медаль «За особый вклад в развитие и сбережение российской культуры за пределами Российской Федерации». Награда и признание обязывают.

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

В творчестве я не приемлю стандартных решений и подчиненности чуждым мне идеям. Возможно, благодаря таким позициям на международных конкурсах хореографов дважды получал Гран-при, 3 раза удостаивался 1-го места за хореографию и даже однажды заслужил очень ценный для меня приз зрительских симпатий.

Три года работал в секторе искусства ЮНЕСКО в качестве вице-президента, но общественная деятельность отвлекала от творчества, и я оставил этот пост. Не отказываюсь от приглашений в жюри международных танцевальных конкурсов и провожу мастер-классы в США и в других странах. В 2011 году провел мастер-класс в Узбекистане, в Высшей школе национального танца и хореографии, в 2014 — встречу там же, она была организована Людмилой Раджабовой, которая танцевала в свое время в легендарном «Бахоре». По приглашению сайта Культура.уз встретился с общественностью и журналистами Ташкента — рассказал о своем творчестве, ответил на вопросы, показал видеофрагменты своих работ как современных, так и традиционных, узбекских.

— Чем успел порадовать новый, 2015 год?

— Он начался с концерта в Центре искусств имени Дж.Кеннеди в Вашингтоне, где в январе прошел большой концерт «Танцы Центральной Азии», организованный Посольством Республики Узбекистан в США совместно с американской группой «Nomad Dancers», для которой я ставлю танцы. В 2013 году группа выступала в ташкентском концертном зале «Истиклол», так что в Узбекистане с нею знакомы. На концерт в Вашингтоне была приглашена очень требовательная публика — американские деятели культуры и искусства, политики, ученые, зарубежные дипломаты, обычные американцы. Мы показали традиционные танцы народов Центральной Азии и такие шедевры классического узбекского танца, как «Муножат», «Фаргона тановари», «Хоразм лазги», «Гузал», «Тилло узук», «Куйингдаман».

Концерт длился более часа, и в знаменитом зале, в котором, кстати, мы выступали впервые, свободных мест не было. Некоторые зрители стояли, но никто не ушел. Таких оваций этот зал, наверное, давно не слышал. Основатель «Nomad Dancers» Кристал Стивенс и художественный директор группы Адриан Вален отметили, что наш успех свидетельствует о растущем интересе в США к танцевальному искусству народов Центральной Азии, в особенности к узбекским танцам – они преобладают в репертуаре группы — и выразили надежду на расширение контактов с узбекскими деятелями культуры и новые поездки в Узбекистан. Казалось бы, что влечет девушек из «Nomad Dancers» к узбекским танцам? Как признается участница группы Паросту Годси, узбекские классические танцы привлекают ее позитивностью, уникальностью хореографии, смысловыми нюансами, колоритом национальных костюмов.

Еще из недавних событий – в феврале занимался постановкой хореографии для группы «Парваз» в Стокгольме, в начале марта провел мастер-класс в Центре национального танца в Париже, к Наврузу вновь еду в Париж, где проведу вторую часть мастер-класса, в том же центре. В конце марта – начале апреля проведу в Черногории репетицию двух своих постановок с участниками Международного конкурса сценического искусства, который состоится в июле 2015 в Лос-Анджелесе (США).

— О такой жизни мечтают многие. Вы добились, казалось бы, невозможного – успеха, мировой известности, занимаетесь любимой работой. О чем осталось мечтать Олимджону Бекназарову?

— О планах говорить не люблю, но о мечтах можно. Говорят же – «мечтать не вредно». Хотел бы поставить в Ташкенте балет «Биби Ханум». Сочинить красочный хореографический спектакль с узбекским колоритом и показать его за рубежами республики, чтобы зрители убедились, что Узбекистан имеет древнюю историю, и это очень современное государство с современным взглядом на мир, а не место, где верблюды ходят по пыльным улицам и люди живут в глинобитных мазанках.

Я много путешествую, на многих конкурсах танцевальных коллективов работаю в составе жюри в категории «приглашенный знаменитый хореограф,» и когда говорю, что родился в Узбекистане, многие недоумевают — где это? Зато всем известны карликовые государства — Монако, Люксембург, Сан-Марино…

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

А ведь мы не маленькая страна, нам есть чем гордиться и запомниться миру. Нужно это делать. Но не так, как некоторые артисты из Узбекистана. Как-то дали мне DVD с мероприятия в Париже, где выступали три узбекские танцовщицы. Я, не посмотрев заранее, поставил диск для коллег и друзей, которые пришли ко мне в гости. «Это профессионалы или раскрашенные цыганки с рынка? – спросили они у меня. — Почему у них такая мимика, у них что, нервный тик?» Что на это отвечать?

Я вырос на танцах Тамары Ханум, Мукаррамы Тургунбаевой и знаю, что узбекские танцы так не танцуют. Случаи дискредитации узбекского танца все учащаются. Пару лет назад я поехал в Индию для научной работы и там получил приглашение на концерт узбекских артистов из Хорезма. Готов был провалиться сквозь землю. Выдержал десять минут, и пока в зале было темно, убежал. Так что я мечтаю о сохранении истинных традиций и славы узбекского танца.

— Да, согласна с вами, узбекский танец — такое же достояние нашей культуры, как макомы и другие формы народного искусства. Вы связали с танцем жизнь и профессию. Не видите себя еще в каком-либо деле?

— Каждый человек ищет колею своей судьбы, прокладывает рельсы и пускает по ним состав своей жизни — для меня это танец. Порой приходится менять износившиеся рельсы. Кто-то загоняет свой поезд в депо и оставляет его там навсегда. Но мой поезд все еще в пути. Думаю, танец — это мое призвание, мое предназначение на земле. Я не умею заниматься чем-то иным. Бизнес? Для меня это нечто с другой планеты, хотя многие спрашивают, почему я не занимаюсь бизнесом. Я им отвечаю:»Я в этом тупой». Удивляются прямоте. У меня нет желания заниматься бизнесом. Мои желания связаны с тем, чтобы узбекский танец действительно стал достоянием узбекской культуры — как макомы, как прикладное искусство. Но, увы, он многое утратил. Танцовщицы на сцене порой работают как для пьяной публики – такую жеманность и мимику можно показывать на свадьбах или в пародии, но не в концертном выступлении!

Я привез в Узбекистан группу танцовщиц из Америки, они не эмигрантки из бывшего Союза. Это американки, которые любят узбекские танцы. Они танцевали «Лязги», и певший для них артист спросил меня после выступления: «Почему узбекские танцовшицы исполняют этот же танец так вульгарно?» Хорезмский танец, каким он был до 90-х годов, совсем исчез. Теперь его танцуют, как в ночных западных клубах, чтобы завлечь клиента. С горечью могу сказать, что современного танца в Узбекистане нет. Потому что нет школы, нет людей, которые знают эту технику. Есть, как я называю, «Лас-Вегас 1936 года».

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

— Да, горькие выводы… Как и где вы сами изучали традиции узбекского танца? Какие вершины танцевального искусства в прошлом цените, на какие коллективы и каких исполнителей ориентировались в своем творчестве?

— Я вырос на танцах ансамбля «Бахор», каким ансамбль был при Мукарамм Тургунбаевой, когда ему рукоплескал весь мир. Близок был «Шодлик», когда им руководил Кадыр Муминов (потом ансамбль переименовали в «Узбекистан»). В этом же ряду – «Лязги». Потом развивал свое, придерживаясь почерка этих мастеров. До сих пор помню «Муножат» в исполнении Мамуры Эргашевой, танцы покойной Гулчехры Фазилджановой и, конечно же, Кадыра-ака Муминова — он дал колоссальное развитие мужскому танцу и макомам. Кадыр-ака – мой устоз и наставник.

Я всегда ориентировался именно на такие коллективы и на таких исполнителей. Труды Мукаррам Тургунбаевой и Тамары Ханум неоценимы, и я очень жалею, что музей Тамары Ханум в плачевном состоянии, а музея основательницы «Бахора» и вовсе нет. Как же могло произойти, что у великой Мукаррамм Тургунбаевой нет музея? Ведь он был открыт, в него ходили люди. Где легендарные танцы, видеозаписи, фотографии, костюмы? Неужели все потеряно, уничтожено?

— Помню экспозицию музея Мукарамм Тургунбаевой неподалеку от тогда еще действовавшего концертного зала «Бахор». Музей закрылся после создания в 1997 году творческого объединения «Узбекракс». Без таких собраний быстрее утрачиваются корни искусства. Считаете ли вы себя хранителем танцевальных традиций? Или вам ближе современный танец?

— Больше других горюю, что утрачиваются традиции узбекского танца и критикую исполнителей. Некоторые танцовщицы ненавидят меня за это. Я, мол, не даю развивать танец. Так развивайте, кто вам мешает, только вульгарщину уберите.

С гордостью могу сказать, что действительно считаю себя хранителем танцевальных традиций Узбекистана. Но и современный танец — часть моей жизни. Надо просто уметь их совместить, не переходить недозволенные границы. Я вырос в традициях узбекского танца, впитал его с материнским молоком, а потом уже изучал современный танец как свободное творчество. Работаю и в том, и в другом стиле. Конечно, стараюсь во всех своих балетах использовать элементы узбекского танца или костюма. В балете «Колыбельная для Планеты», поставленном в Ташкенте для ГАБТ, все костюмы были из адраса, в реквизите — риштанские ляганы. В «Последнем Кочевье» и фильме-балете «Нодирабегим», поставленных в Голландии, использованы макомы, узбекский бекасам. Узбекский танец или его элементы – лейтмотив всех моих работ.

— Есть ли возможность сохранения исконных традиций узбекского танца? Или новые веяния и другая исполнительская манера одержат верх? Что в них считаете уместным и что неприемлемым?

— Думаю, сохранить танцевальные традиции возможно, если, конечно, государство поддержит. Ведь это непростая работа, она требует не только энтузиазма. Тем более, не самодеятельности, которая наблюдается с открытием частных танцевальных студий и школ – их выпускники иногда открывают свои группы и учат в них тому, что толком сами не умеют. Конечно, не надо забывать, что время привносит свои коррективы, но надо сохранять заложенное веками. Например, в ферганском танце много драматизма, выражения танцовщицей чувства смущения. Эти чувства мы начали терять и в жизни, и в танце. Теперь все скачут. Для многих танцовщиц нет разницы, где они танцуют: на сцене или на разгульной свадьбе. Манера исполнения хорезмского танца в наши дни ужасающа. Теперь у танцоров трясется все тело, как будто все они прибежали из психбольницы. А ведь уникальность хорезмского танца в выразительнейшем трепете рук – рук, а не сотрясении всего тела.

Конечно, в народном танце, как и в самой жизни, все должно развиваться. Это не классический балет, но развивать танец нужно, сохраняя и старое. Мы не можем снести Шахи-Зинда и построить на его месте супермаркет. Если декору этого шедевра время нанесло урон, реставраторы изучают и находят точно такую же по химическому составу и по цвету краску и восстанавливают первозданный облик здания. Так и танец нужно сохранять.

Я смотрю все праздничные концерты Узбекистана, концерты ведущих артистов Юлдуз Усмановой, Озодбека Назарбекова, Муножат Йулчиевой и других современных исполнителей. Мало что нравится из танцев, которые включены в их программы. В них нет души. Один и тот же танец в чуть измененном варианте кочует с одного шоу на другое. Постановщики забыли узбекские танцы. Но и современной хореографии в таких постановках нет, словно «хореографы» насмотрелись видео на ютубе и стащили оттуда все, что по силам. Смотришь танец и думаешь, что ты уже где-то такое видел, но танец выглядит как одежда с чужого плеча; постановка, движения, характер и идея песни – многое копируется. Иногда смотришь концерт местной звезды и думаешь: может, в зале сидят подростки, школьники? Ан нет, среди публики немало взрослых. И что им подают со сцены? Прокисший винегрет. Это для меня неприемлемо.

— И что тогда можно ожидать сегодня и завтра от узбекского танцевального искусства? Остался ли настоящий узбекский танец в Узбекистане?

— Положение катастрофическое. Лет через 20 — 30 никто и не вспомнит, как на самом деле танцевали «Муножат», «Тановар», «Дилхирож», «Катта уйин», «Лязги» и другие классические узбекские танцы. Несколько лет назад меня пригласили в знаменитую школу «Катхак Кендра» в Дели для консультаций по научной работе «Влияние узбекского танца на классический танец «Катхак». Там я увидел, как ревностно относятся в Индии к своей культуре, сберегают все, что было создано еще при Бабуре. Традиции этого танца сохраняются «от и до». Они все время обращаются к старым мастерам, таким, как Буржу Махараж — легендарный мастер танца «Катхак». Он до сих пор сам танцует, делает постановки, дает мастер-классы.

Слава Всевышнему, что Кадыр-ака Муминов с нами. Я желаю ему долгой-долгой жизни. Он еще как-то сохраняет настоящий узбекский танец, который у него и можно увидеть. А в остальных танцевальных группах — они сейчас растут как грибы после дождя — жалкая копия. У них практически все танцы поставлены под свадьбы. Да, жить по меркам нового века не легко. Всем хочется иметь машины, дома, Луи Виттоны, айпады, айфоны… Жизнь дорогая, вот и бегают танцовщицы по свадьбам. Я не против — зарабатывайте, но давайте уважать танец, который вас кормит. Не надо выносить на большую сцену ту манеру, которой пользуйтесь на свадьбах. Танец — это душа человека, а сцена — храм.

— Как быть? Есть ли свет в конце тоннеля?

— Надо бить в колокола, надо выходить в Министерство по делам культуры, писать Президенту. Приглашать хореографов, мастеров. Вот пример: в Санкт-Петербург главным хореографом Михайловского театра приглашен испанец Начо Дуато. С его приходом театр вышел на мировую арену.

Я себя никогда не предлагаю — обычно меня просят. Но, нарушив свои правила, я предложил театру Навои к открытию после реконструкции поставить балет «Тумарис», где хотел использовать национальный стиль в костюмах – хан-атлас, адрас, ювелирные изделия. Ответ был исчерпывающим: «Мы как-нибудь своими силами».

Понимаете, свет в конце тоннеля всегда есть, просто некоторые не хотят его видеть.

Олимджон Бекназаров: "Меня или любят, или ненавидят!"

На этом мы завершаем нашу беседу с известным хореографом Олимджоном Бекназаровым.

Но у меня остались так и не прозвучавшие в ней вопросы.

Почему признанный во всем мире мастер, постановщик и, можно смело сказать, самый активный пропагандист узбекского танца за рубежом не имеет никаких званий и наград на родине? Ведь он выполняет миссию не только заслужившего славу узбекского хореографа, но и народного дипломата, который показывает миру узбекскую культуру и прививает людям самых разных национальностей любовь к узбекскому танцу, нашей стране, народу.

Почему наши вузы дают звания почетных докторов иностранным политикам и ученым, тогда как исследующий, сохраняющий и развивающий традиции узбекского танца единственный ведущий зарубежный хореограф-узбек не имеет подобного почетного титула, к примеру, в Высшей школе национального танца и хореографии в Узбекистане?

Почему не сохранены в Узбекистане три поставленных им практически за свой счет и безо всякого вознаграждения балета и не принимается предложение поставить новый балет?

Думаю, ответа нужно ждать от тех, кто может решать такие вопросы. Но право задавать их имеет и почитающая талант земляка публика.

Беседовала Тамара САНАЕВА.
Автор благодарит О. Бекназарова за фото,
любезно предоставленные им из личного архива.

6 КОММЕНТАРИИ

  1. Все, что говорит Олимджон, правда. Больно это читать и тем более наблюдать этот печальный процесс. Хотелось бы увидеть свет в конце длинного туннеля забвения традиций мастеров…
    Тамара, вам отдельное спасибо за это интервью!

  2. Цитата: Людмила Раджабова
    Все, что говорит Олимджон, правда. Больно это читать и тем более наблюдать этот печальный процесс. Хотелось бы увидеть свет в конце длинного туннеля забвения традиций мастеров…
    Тамара, вам отдельное спасибо за это интервью!

    Спасибо за отклик, Людмила. Вы танцевал в "Бахоре" — к кому, как не к вам прислушаться! Интересно было бы узнать мнение молодых балерин и танцовщиц, Что они думают о традиционном и современном танце. А уж если корифеи выскажутся — было бы очень кстати.

  3. Комментарии с фб:

    Гуля Мансурова Тамара, спасибо за интервью! Ужасно обидно, что знания и опыт Олимджона не востребованы в Узбекистане и классический узбекский танец превращают в дешевое шоу. Очень хочется верить, что это интервью прочтут чиновники и задумаются о возрождении лучших узбекских культурных традиций.

    Людмила Раджабова а Олимджон молодец! Сегодня встречалась с Мамурой Эргашевой и говорили о том же… Вот как то все пересеклось. Тема больная и для нее тоже.
    6 ч. · Не нравится · 1

    Людмила Раджабова Я скопировала ваш материал, завтра на кафедре вывесим и на уроке у меня поговорим. Как раз "История узбекской хореографии".

    Adelina Kolbina Потрясающая, невероятно интересная история и судьба! Олимджон, вы гений, на таких держится культура!

    Галина Долгая Интересный человек, вдохновенный и свой по менталитету. Общались совсем немного в реале, но впечатления остались самые приятные. Отличное интервью!

    Улугбек Назаров Да, достаточно живая и многогранная личность!.. ))

    Том Клэнси Талантливая личность
    добрый и очень открытый человек….

    Mohira Asadova · 31 общих друзей
    Очень познавательная статья.. полностью согласно с вами, Олимжон, и сожалею, что не сохранился музей легендарной танцовщицы Муккарам Тургунбаевой.. это было целое эпоха, которую к великому сожалению, уже не вернуть.. А вам желаю творческих успехов и новых вершин!

    Все отследить не могу, к сожалению.

  4. про значимость танцевального искусства для народа можно много писать, рассказывать. это и здоровье народа, и культура, и красота. Я недавно окунулась в мир узбекского танца. Занимаемся у засл. арт.Узбекистана Малики Ахмедовой. Мой восторг, ощущения, чувства просто неописуемы и вместе со мной их разделяют все те, кто занимаются со мной в группе. Малика Магомедовна учит нас не только движениям, но и рассказывает историю танца, объясняет значение каждого жеста, каждого элемента танца. Необыкновенно трудный, но завораживающе красив узбекский танец. Узнала много стилей узбекского танца, их характерные черты, необыкновенная пластика, грация, изящество рук, выразительная мимика. Именно хочется красиво танцевать, именно хочется избежать вульгаризма, пародийности в танце. И почему бы в школе на уроках музыки, искусствоведения не рассказывать, не обучать национальным танцам, музыке, объяснять, слушать макомы?
    Действительно, где знаменитый Бахор, который я помню с детства? даже музея никакого нет, и уникальных костюмов нет.
    Прочитав статью, подумала: "Что имеем не храним, потерявши -плачем". и вместо того, чтобы воспользоваться предложением Олимджона Бекназарова, влить новую струю вдохновения, привлечь поклонников, показать что-то новое, интересное, наши, как всегда: "сами с усами". Поэтому все меньше и меньше зрителей и поклонников в Большом театре ,а также в других театрах Республики.
    Почему-то мое увлечение у многих моих знакомых вызывает усмешку, типа псевдопатриот или, возможно, кто-то крутит и пальцем у виска. Непонятно, почему у нас преклонение перед зарубежным, почему все хорошее там, за рубежом, а свое, истинное родное, местное, не достойно гордости. почему стесняемся своей национальности, своих красивых тканей ,своих ремесел? Почему не ценим своих талантливых ученых, артистов, инженеров, мастеров?

  5. Очень важные вопросы Вы задали. Лариса:"… почему у нас преклонение перед зарубежным, почему все хорошее там, за рубежом, а свое, истинное родное, местное, не достойно гордости. почему стесняемся своей национальности, своих красивых тканей ,своих ремесел? Почему не ценим своих талантливых ученых, артистов, инженеров, мастеров?"
    И даже тех, кто прославился за рубежом, тоже не знаем и не ценим. А ведь их немало — тех, кто знакомит сегодня мир с нашей республикой и ее искусством. Они не просто живут и творят в других странах или выезжают с концертами, оставаясь гражданами нашей страны, они пропагандируют наше искусство. Это пианисты Ирэна Гульзарова и братья Мукуми, оперный певец и режиссер Георгий Дмитриев, хужодник А.А Волков и другие. Это и Олимджон Бекназаров.
    Почему не отмечать на родине заслуги таких людей, не поощрять их?

  6. Комментарий с сайта "Письма о Ташкенте", поделившегося этой публикацией.
    Ходжаев Валерий:
    20/03/2015 в 10:53
    Манера исполнения хорезмского танца в наши дни ужасающа. Теперь у танцоров трясется все тело, как будто все они прибежали из психбольницы. А ведь уникальность хорезмского танца в выразительнейшем трепете рук – рук, а не сотрясении всего тела.
    Один и тот же танец в чуть измененном варианте кочует с одного шоу на другое. Постановщики забыли узбекские танцы. Но и современной хореографии в таких постановках нет, словно «хореографы» насмотрелись видео на ютубе и стащили оттуда все, что по силам. Смотришь танец и думаешь, что ты уже где-то такое видел, но танец выглядит как одежда с чужого плеча; постановка, движения, характер и идея песни – многое копируется.
    Я профан в искусстве танца . Но прочитав материал с сожалением обнаружил что мои впечатления от процессов и современного состояния узбекского танца (и не только) абсолютно подтвердились . К сожалению это присуще не только Узбекистану («искусство » преподносимое Бабкиной и и др.).

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь

Последние новости

Акбар Джураев стал серебряным призером Олимпийских игр Париж-2024

Представитель сборной Узбекистана по тяжёлой атлетике Акбар Джураев добавил в ряд своих наград и серебряную медаль Париж-2024. Узбекистанский спортсмен,...

Больше похожих статей