От нового президента Украины Владимира Зеленского ждут тотального обновления украинской власти — после сокрушительного электорального Майдана, кажется, что управлять по-старому стало уже невозможно. Инаугурация Зеленского была всего 100 дней назад, и оценивать реальные изменения в стране пока рано. Зато перемены в стиле управления нового президента уже хорошо заметны. Предвыборные опасения, что неопытный Зеленский станет слабым лидером, английской королевой и марионеткой олигарха Коломойского, быстро уступают место тревоге и ожиданиям бархатной диктатуры.
Лукашенко или Голобородько
Политолог Владимир Фесенко, подводя итоги первых 100 дней Зеленского, отмечает: «Зеленский быстро превращается из слуги народа в хозяина страны». Имея однопартийное большинство в Верховной раде, президент вскоре сформирует лояльное себе правительство, а предстоящие в следующем году местные выборы могут обеспечить ему еще и контроль над мэрами крупных городов и областными советами. В таких условиях единственным препятствием для узурпации власти станет только добрая воля самого президента — остается надежда, что как человек нового поколения он выберет демократический путь управления.
Однако уже во время ознакомительных поездок по стране Зеленский охотно демонстрировал авторитарные замашки отца нации. Он устраивал публичные разносы чиновникам и увольнял силовиков в прямом эфире, а параллельно демократично общался с рядовыми украинцами, купался в море в Одессе и городских фонтанах в Мариуполе.
Такой стиль управления заставил многих заговорить о том, что Зеленский — это украинская версия Лукашенко. И действительно, с точки зрения рейтингов такое подражание вполне продуктивно: по опросу центра «Новая Европа», белорусский президент оказался самым популярным на Украине иностранным политиком.
Разумеется, версию о Зеленском-узурпаторе охотно распространяют отставленные им чиновники порошенковской команды. Например, видный национал-демократ Роман Бессмертный, удаленный из Минской переговорной группы, уже предрекает Украине «третий Майдан», к которому приведет диктатура Зеленского. И все же такие опасения нельзя назвать совсем беспочвенными. Люди, знакомые со стилем работы Зеленского в «Квартале 95», характеризуют его скорее как жесткого и авторитарного руководителя.
Уже сейчас видно, что центр принятия решений при Зеленском будет смещаться к нему самому и его ближнему кругу, сосредоточенному в Офисе (администрации) президента. Роль правительства будет понижена до технического исполнителя президентских решений, а новый созыв парламента с однопартийным большинством и слабой оппозицией также утратит значительную часть своего былого влияния. Такой стиль управления скорее похож на суперпрезидентскую республику, а не привычную для Украины парламентско-президентскую модель.
Понятно, что существовавшая до сих пор в украинской политике система сдержек и противовесов была лишь ширмой для коррупционно-олигархического deep state, и вертикаль Зеленского может стать эффективным инструментом для ее слома. Но автократы постсоветского пространства при самых благих побуждениях редко добровольно уходят от власти. Если к исходу пяти лет, которыми обещал ограничить свое президентство Зеленский, украинская демократия будет по-прежнему «в опасности», то у него вполне может появиться желание пойти на второй срок.
Война против СМИ
Некоторые конфликтные точки правления Зеленского видны уже сегодня — прежде всего сложные отношения с прессой. Украинское медиасообщество в целом негативно восприняло победу Зеленского, считая ее симптомом национальной деградации. Правление Порошенко для интеллектуальной элиты было временем максимального воплощения мечты об «украинской Украине»: усилилась украинизация публичного пространства, была проведена декоммунизация, официальной идеологией стало максимальное дистанцирование от общего прошлого с Россией и теснейшая интеграция с Европой.
Выборы 2019 года показали, что эти процессы не такие уж глубокие и популярные и остаются уделом меньшинства. Национал-демократический лагерь вчистую проиграл внеидеологическому популизму Зеленского, а среди его сторонников было немало и откровенных противников послемайданной политики. Однако меньшинство, с которым поссорился Зеленский, оказалось активным и деятельным, прежде всего в области СМИ.
Предвидя сложности, команда Зеленского изначально сделала ставку на прямое общение с избирателями через соцсети. В качестве образца они, похоже, избрали медийную тактику Дональда Трампа, считающего свой твиттер главным каналом, с помощью которого он может обращаться к нации без посредников в виде враждебных ему СМИ. К тому же пиар-команда Зеленского пришла из шоу-бизнеса и стремится популяризировать деятельность президента в жанре инфотейтмента — развлекательных новостей.
В первые 100 дней президентства недоверие Зеленского к традиционным медиа только усилилось. Президент и особенно его администрация всячески демонстрируют, что не намерены особо считаться с «цепными псами демократии». Показательной была история с фальшивой утечкой заявления об увольнении главы Офиса президента Андрея Богдана, выставившая в глупом свете ведущие издания. Затем тот же Богдан подал в суд на журналистов программы «Схемы», которые вели расследования против главы администрации.
Не менее характерным стал конфликт новоизбранного депутата от «Слуги народа», днепропетровского блогера Макса Бужанского с журналисткой либерального «Нового времени», во время которого команда Зеленского в целом солидаризировалась с оскорбительными высказываниями своего депутата. «Мы общаемся с обществом без посредников, без журналистов», — откровенно сформулировал новую медиаполитику Андрей Богдан.
Негативное отношение к журналистам хорошо видно и в самой подробной на сегодня программе президента Зеленского — его сериале «Слуга народа». Представители медиа там фигурируют как враждебная президенту-реформатору среда, которой манипулируют олигархи, а звезда оппозиционной журналистики и вовсе оказывается любовницей главного коррупционера.
Конфликт Зеленского с прессой системообразующий. Он и его команда останутся чужаками и выскочками для большей части украинского медиаистеблишмента. Это толкает Зеленского на выстраивание собственного лояльного медиапула, ныне представленного медиаимперией Коломойского «1+1», к которой, скорее всего, добавятся новые или переориентированные старые СМИ. Во всяком случае, именно так интерпретируются расследования, начатые силовиками против телеканалов «Прямий» (контролируется Порошенко) и «112» (контролируется Медведчуком).
На мировой сцене
В то же время в работе команды Зеленского пока хватает неразберихи и непоследовательности. Представители новой власти часто делают противоречивые заявления, затем сами их опровергают, выходят с несогласованными предложениями и позициями. Это особенно заметно во внешней политике: после очередного миролюбивого анонса переговоров с Москвой Зеленский может неожиданно выступить с ястребиными заявлениями в духе «ни пяди земли оккупантам».
В такой непоследовательности есть доля политического расчета. Зеленский стал президентом, откликаясь на очень противоречивые общественные запросы. Украинцы хотели бы видеть президента-миротворца, который при этом не идет на уступки; сурового карателя казнокрадов, который не посягает на права и вольности. А поскольку рейтинг является главным источником легитимности «народного президента», Зеленский стремится не разочаровывать избирателей. В результате суровый окрик на межведомственных совещаниях сменяется задушевными интонациями всенародно любимого актера. А внешнеполитические заявления делаются с постоянной оглядкой на два полюса нелояльности — пророссийский Донбасс и национал-демократическую Галичину.
Во время визитов в европейские столицы Зеленский старается выглядеть своим и не злоупотреблять образом забавного провинциала (что не всегда получается). Ему явно льстят сравнения не с Лукашенко, а с французским президентом Макроном, который покровительствует Зеленскому, чтобы использовать украинскую перезагрузку для собственных внешнеполитических успехов.
Зеленский интуитивно ощущает наступление новой эпохи в международной политике, в которой ему придется взаимодействовать с такими же лидерами-популистами, а не уходящим типом респектабельных и консенсусных политиков. Особенно будет интересен в этом плане предстоящий визит Зеленского к Трампу.
В отношениях с Россией Зеленский пытается пользоваться тем, что его избрание поставило Кремль в непривычную ситуацию. Москве приходится иметь дело с украинским лидером, имеющим за плечами более 70% поддержки граждан (причем его рейтинг пока удерживается без подавления оппозиции и монополизации СМИ). Поэтому Зеленский активно эксплуатирует тему возможных прямых переговоров с российским президентом: он беседует с Путиным по телефону (на звонки его предшественника в Кремле не отвечали), договаривается об обмене пленными, прекращении огня и разводе войск.
Зеленский готов к символическим уступкам-манипуляциям, чтобы вовлечь визави в разговор — взять, например, его просьбу к российскому лидеру повлиять на «другую сторону» во время нарушения перемирия со стороны ЛНР-ДНР. Косвенное признание сепаратистов «другой стороной» (а не «российским оккупационным корпусом», как раньше), конечно, вызвало бурю негодования у национал-патриотов внутри страны, но создало платформу для дальнейших переговоров между Москвой и Киевом. Правда, окончательные результаты этих переговоров будут зависеть не только от Зеленского.
