Уже начало формирования «правительства национального согласия» в Кабуле началось со скандалов, свидетельствуя о верности ранее предсказываемой неэффективности созданной в сентябре политической конструкции, в основу которой было заложено неконституционное соглашение между признанным президентом Ашрафом Гани и назначенным «премьер-министром с широкими полномочиями» Абдуллой Абдуллой.
Принципиальная позиция депутатов Волуси Джирга — у членов кабинета министров должно быть гражданство Афганистана и никакого другого. По мнению парламентариев, по крайнее мере у 12-13 из предложенных кандидатов в министры имеются зарубежные паспорта, а в Волуси Джирга было проведено специальное голосование о том, что не будут утверждены кандидаты, по выражению одного из депутатов, «сосущие двух коров». Президент Гани и премьер-министр Абдулла оказываются в патовой ситуации: каждый из них обещал избирателям одно, а внешним «спонсорам» — другое, теперь эти обещания оказываются в диаметрально противоположных диспозициях.
Еще накануне рассмотрения списка кандидатов на министерские посты, представленного президентом, в нижней палате парламента (Волуси Джирга) обнаружилось, что у кандидата на пост министра по делам беженцев и репатриации Сайида Хусайна Олими Балхи попросту фальсифицирован диплом о высшем образовании. Еще у ряда кандидатов в министры дипломов об образовании нет вообще, как, например, у потенциального министра связи и информационных технологий Барна Карими. Яркой характеристикой представленного проекта будущего кабинета стала кандидатура на пост министра сельского хозяйства, ирригации и животноводства Мохаммада Якуба Хайдари, обнаруженного в списках разыскиваемых Интерполом, что кабульскому телеканалу Tolo подтвердили в представительстве Интерпола в афганской столице. Хайдари разыскивается по просьбе соответствующих структур Эстонии, откуда он, будучи владельцем молочного завода, скрылся, не уплатив налоги.
Список компромата на будущих министров только начинает формироваться, подтверждая прогнозы о том, что декларации Ашрафа Гани о создании «правительства профессионалов», как и его же обещания не допустить в правительство лиц с криминальным прошлым, остались в прошлом с окончанием электоральной кампании. Подтверждаются и прогнозы еще по ряду направлений: налицо уже первые проявления недовольства сильных региональных элит и беспомощность любого правительства, создаваемого на сомнительных основаниях, в сфере обеспечения безопасности или даже просто хотя бы относительной стабильности (см.: Александр Князев. Итоги демократии — Афганистан движется к распаду).
16-18 января генерал-лейтенант Ата Мохаммад Нур, бывший губернатор Балха и один из сильнейших лидеров таджикской общины северного Афганистана, провел встречи с представителями провинциальных элит Кундуза, Тахара, Самангана, Баглана, Фариаба, Джаузджана, где обсуждался процесс создания правительства и было, в частности, недвусмысленно высказано недовольство слабой, по мнению собравшихся, представленностью как северных провинций в целом, так и этнических общин в частности.
17 января один из ветеранов моджахедского движения, бывший губернатор Герата и бывший министр энергетики и водных ресурсов Мохаммад Исмаил-хан провел пресс-конференцию, в ходе которой прямо высказал недовольство отсутствием в проекте правительства представителей западных провинций, «несмотря на то, что западные провинции играют жизненно важную роль в доходах государства» (http://www.khaama.com/security-sector-given-to-leftists-supported-by-soviets-ismail-khan-8963 Security sector given to leftists supported by Soviets: Ismail Khan). Заодно легендарный полевой командир весьма резко отозвался о включении в список кабинета лиц, участвовавших в НДПА и правительстве Наджибуллы, Нурулхака Улуми и Шермохаммада Карими, обвинив их сразу в причастности к коммунистическому режиму, предательстве этого режима и неспособности обеспечить безопасность в стране.
Так, влиятельный политик Мохаммад Мохаккик на встрече со своими сторонниками из охватывающей своим влиянием большинство хазарейской общины партии «Хезби Вахдат» сделал вообще предельно откровенное заявление: «Нам в случае победы сначала обещали 5 мест». Мохаккик со своими сторонниками поддерживал на выборах Абдуллу. «Но так как это теперь правительство национального согласия, и часть голосов сторонников Халили [Абдул Карим Халили — лидер другой части хазарейской общины] ушли к ним [к команде Ашрафа Гани], значит, получается по 2,5 места. Но ведь наших голосов больше, значит, нам полагается три места в правительстве».
Уже к 20-21 января последовало несколько самоотводов. Отказались от участия в правительстве кандидата в министры финансов Гулом Джилони Попал и неудачливый эстонский предприниматель Мохаммад Якуб Хайдари. Президент Ашраф Гани отбыл с визитом в ОАЭ, а в это время Волуси Джирга стремительно отклонила сразу семь кандидатов в министры: Салахутдина Раббани (МИД), Нурульхака Улуми (МВД), Сайеда Садата Мансура Надири (министерство труда и социальной политики), Султана Хаири (министерство информации и культуры), Ахмада Сейяра Маджхура (министерство юстиции), Шах Замана Майванди (министерство городского строительства) и Файзуллу Какара (министерство по борьбе с наркотиками).
Из 27 кандидатур список покинули 9 человек, под большим вопросом судьба еще нескольких номинантов. Депутат Шукрия Баракзай попыталась опротестовать решение палаты, в котором законодатели договорились не голосовать за номинантов, имеющих двойное гражданство, заявив, что законодатели могут голосовать только за или против предложенного состава кабинета, подвергнув критике ряд депутатов, пытающихся представить на министерские посты собственные кандидатуры. Впрочем, 72-я статья конституции Исламской Республики Афганистан вполне однозначно регламентирует требования к кандидатам в министры: «Лицо, назначенное в качестве министра, должно соответствовать следующей квалификации: 1. кандидат должен иметь только гражданство Афганистана; если кандидат в министры имеет гражданство другой страны, Волуси Джирга имеет право одобрить или отклонить заявку; 2. кандидат должен иметь высшее образование, опыт работы и хорошую репутацию; 3. кандидату должно быть не менее тридцати пяти лет; 4. кандидаты не должны были быть осуждены [иметь судимости] за преступления против человечности, иные преступные деяния или быть лишены гражданских прав в судебном порядке».
Первая, и без того критически запоздалая, инициатива президента Ашрафа Гани Ахмадзая по формированию правительства зашла в тупик. Обсуждение по кандидатурам в парламенте продолжается, начались и кулуарные переговоры (в частности, Абдуллы Абдуллы с Ата Мохаммадом Нуром), но уже становится очевидным, что президенту с премьер-министром в самое ближайшее время придется формировать принципиально новый список кабинета. В любой момент можно ожидать и возобновления инициативы об импичменте или актуализации вопроса о легитимности нынешнего «двоевластия» и самих итогов президентских выборов.
В сообщении о пресс-конференции Исмаил-хана агентство Khaama Press умолчало еще об одном тезисе из его выступления, где он прямо указал на высокую вероятность весеннего обострения военной ситуации, когда нынешняя кабульская администрация окажется неспособна противостоять талибам. Впрочем, в эти дни афганский политический истеблишмент вообще несколько отвлекся от реальных проблем ситуации в стране, сконцентрировав свое внимание исключительно на вопросах перераспределения власти. Особо незамеченным в этой ситуации осталось и заявление Ашрафа Гани о том, что решение о выводе всех военнослужащих США и сил коалиции из Афганистана через два года может быть пересмотрено. «Сроки вывода войск с афганской территории необходимо держать в уме, однако они не должны быть догмой», — отметил Гани. Апелляция президента к теме американского военного присутствия может означать понимание им неустойчивости собственных позиций внутри страны, а также несостоятельность уже проявленных им инициатив по урегулированию в стране в ходе визита в конце прошлого года в Эр-Рияд, где президент Ашраф Гани достиг договоренности о проведении переговоров с частью талибов, контролируемых Саудовской Аравией. Попытки повторения «сценария Дохи» (переговоры правительства Хамида Карзая с «умеренными талибами» в столице Катара в 2012-2013 гг.) отрицательно воспринимаются большинством афганских политиков и не могут быть успешными по той простой причине, что КСА уже не является доминирующим патроном большинства талибских группировок в Афганистане. Интерес Катара вкратце — общая дестабилизация ситуации и препятствование строительству газопроводов в направлении Пакистана, Индии и Китая (газопровод «Мир» из Ирана, и ТАПИ из Туркмении). Интересы Дохи в этом вопросе совпадают, хотя и с разными мотивациями, с интересами Анкары, стремящейся перетянуть на себя газовые потоки как из Туркмении, так и из Ирана.
Значительная часть функций управления и афганскими талибами, и иными действующими на афганской территории террористическими группировками в значительной степени перешла к другим внешним центрам, среди которых необходимо отметить резко активизировавшиеся Катар и Турцию. Частные попытки Ашрафа Гани неспособны инициировать реально действующий процесс, противостоящий интересам как этих региональных игроков, так и внешних акторов более высокого уровня, связанным во многом с проектами энергетических и транспортных коммуникаций по территории страны и в ее приграничье. А также и ряду интересов внутриафганских военно-политических групп, раскол между которыми проходит уже не просто по этнополитическому принципу, как некоторое время назад, а предельно усложнился.
Ярким примером расхождения интересов такого рода в настоящее время является, к примеру, отношение разных групп афганской элиты к китайскому проекту «Нового шелкового пути».
В начале ноября 2014 года было заключено трехстороннее межправительственное соглашение между Афганистаном, Таджикистаном и Китаем о совместном пограничном патрулировании Ваханского улусволи (уезда) афганской провинции Бадахшан. Договоренность об обеспечении безопасности в этом районе прямо связана с намерением китайской стороны в самое ближайшее время начать строительство автодороги из Кашгара через Ваханскую долину (административно — уезд) с последующим маршрутом Ишкашим — Файзабад — Мазари-Шариф — Герат — иранская граница и далее. В строительстве дороги именно по этому маршруту чрезвычайно заинтересовано бизнес-сообщество Мазари-Шарифа, главного экономического центра афганского севера. Прямой путь из Китая в сочетании с уже функционирующими автомобильными и железнодорожными коммуникациями в северном направлении (Хайратон — Термез) стал бы чрезвычайно мощным катализатором экономического роста в регионе, который и без того является, несмотря на войну, экономическим лидером в стране. Но интересы мазари-шарифской элиты в этом вопросе вступают в практически антагонистическое противоречие сразу с целым рядом акторов разного уровня — от геополитического до локально-криминального.
Строительство дороги из Китая в Иран прямо противоречит американским планам сдерживания Китая, продолжения давления на Иран, контроля над регионом в целом. В строительстве дороги не заинтересована значительная часть бизнесменов, политиков и чиновников в Пакистане, контролирующих транзит товаров по пакистанскому участку Каракорумского шоссе, особенно на отрезке Пешавар — Карачи, а также из Пешавара через афганскую территорию в Среднюю Азию. Эта так называемая транспортная мафия, в свое время причастная и к формированию «Талибана» первой половины 1990-х годов, тесно связана с Межведомственной разведкой Пакистана (ISI). Которая, в свою очередь, работает в контакте с наиболее радикальными религиозными кругами в Пакистане и Афганистане, а также контролирует большинство террористических группировок, действующих на афганской территории и в Зоне племен. Вообще, ситуация с ISI все больше отражает внутриэлитный раскол в Пакистане, понимание которого необходимо, учитывая роль пакистанского фактора для Афганистана. По сути, на протяжении уже многих лет пакистанская элита оказывается расколота по принципу внешней ориентации. Растущее, прежде всего экономическое, присутствие КНР в ИРП ангажирует в пользу Пекина значительную часть политической и бизнес-элиты, армейской верхушки. Другая часть пакистанской элиты традиционно обслуживает интересы США и Великобритании, арабских спонсоров. Армия и ISI в этом противоречии оказываются на сторонах разных интересантов.
Разное отношение к китайскому транспортному проекту существует даже между двумя таджикскими группами региональных элит внутри страны. Панджшерская группировка заинтересована в изменении маршрута, который, по их мнению, из Файзабада должен пройти через перевал Ховак в Панджшерскую долину и далее на Кабул — Кандагар — Герат и в Иран. Панджшер в этом случае получает, в дополнение к и без того немалым имеющимся, просто колоссальные возможности давления на ситуацию в столице. По неофициальной информации, активно обсуждаемой на кабульских базарах, традиционно являющихся отражением основных трендов общественного мнения, часть террористических групп, которые в настоящее время блокируют строительство в Бадахшане, были созданы или находятся под контролем людей покойного маршала Фахима, одного из самых значимых представителей Панджшера. Отношение президента Ашрафа Гани и премьер-министра Абдуллы Абдуллы к строительству дороги через Мазари-Шариф особо не артикулируется, но если Абдулла Абдулла априори кооптирован в интересы панджшерцев, то для Ашрафа Гани, как и для всех пуштунских политиков, подобное усиление роли Панджшера абсолютно неприемлемо, как и автономизация Мазари-Шарифа.
Впрочем, в настоящее время и западнее Мазари-Шарифа со строительством автодороги не все благополучно. От Мазари-Шарифа она построена до улусволи (уезда) Кейсар (провинция Фариаб), но дальше нет возможности для строительства, почти весь регион контролируется туркменскими и узбекскими, а также пуштунскими талибскими группами.
Китайский проект «Новый шелковый путь» — это только одно из узловых противоречий, влияющих на безопасность в Афганистане. Есть еще вышеупомянутые проекты энергоресурсных коммуникаций, есть интересы использования Афганистана для дестабилизации сопредельных стран. И естественно, что ситуация с созданием правительства и катастрофическая фрагментация интересов и действий самой афганской политической элиты отрицательно отражается на дееспособности всех государственных органов, в том числе обеспечивающих безопасность: управления национальной безопасности, полиции, армии.
Александр КНЯЗЕВ.
