Вместо предисловия
В предыдущем повествовании — опубликованном на страницах “Новостей Узбекистана”, — мы рассказали о генерале Джурабеке, замечательном воине и собирателе древних рукописей. В процессе работы над этим историко-биографическом очерке, возникла идея создать целый цикл, в котором будет рассказано о туркестанцах-мусульманах, верой и правдой служивших своей новой отчизне — Российской империи. И, нужно сказать, тема эта весьма благодатная, поскольку в нашей общей истории можно найти очень много достойных имен мусульман, немало сделавших и для Туркестана и для Российского государства в целом. Чокан Валиханов и Шабдан Джантаев, женщины-правительницы Курманжан-датка и Гюльджамал-ханша, переводчик и дипломат Сейитджапар Асфендиаров и генерал Чингиз-хан, липломат и государственный деятель Ахмад Дониш и многие, многие другие.
Считая рассказ о генерале Джурабеке первым в этом цикле, продолжим его историей одного из ярчайших участников “Большой игры”, генерале Максуде Алиханове-Аварском.
Глава первая
Наш герой появился на свет на Кавказе, в ноябре 1846 года, в семье знатного аварца Алихана Гусейнова и его жены Тутун, родился он как раз в то время когда в его родных горах полыхала война русской армии с Шамилем[1]. Отец Максуда был одним из самых любимых мюридов[2] этого вождя горского сопротивления. Убедившись в бесполезности борьбы, Алихан оставил службу при Шамиле, и перешел к русским, где был с почетом принят на службу. Узнав об этом Шамиль взял семью “изменника”, вместе с маленьким Максудом в заложники. К счастью самого страшного не случилось, и через некоторое время семью Гусейнова удалось обменять на несколько знатных мюридов, находящихся в русском плену.
Восьмилетним мальчиком Максуд был отдан в Тифлисскую дворянскую, — позднее Первую классическую, — гимназию, которую успешно окончил в 1862 году. Какого же горца не манит романтика военных походов, и юноша продолжает учебу в Константиновском военном училище, по окончании которого по первому разряду, он был зачислен корнетом в 1–й Сумский гусарский Короля Датского полк.
В этом подразделении он прослужил шесть лет, поднимаясь по карьерной лестнице – подпоручик, поручик, штаб-ротмистр, — исполняя обязанности полкового адъютанта и члена полкового суда. В Москве Алиханов, в силу своей природной тяги к знанием, продолжил самообразование. В это же время он знакомится с М. И. Катковым[3], оказавшим на юношу довольно большое влияние и другими выдающимися русскими деятелями и литераторами.
Но, как ни замечательна была служба во второй столице империи, Максуд тосковал по своему Дагестану, по местам где прошло его детство. Алиханов стал хлопотать о переводе на службу в свой родной край. В конце концов, просьба была удовлетворена и 23 апреля 1870 года Максуд Алиханов назначается старшим адъютантом военного начальника Дагестанской области с зачислением по армейской пехоте.
На родине ему пришлось прослужить немного более двух лет, но за этот короткий промежуток времени молодому офицеру пришлось поучаствовать и в боевых действиях. В Ункратле[4] вспыхнуло восстание, и в отряд принявший участие в его подавлении вошел и штабс–ротмистр Алиханов. Причиной волнения послужили налоги, которые были введены царской властью, после присоединения этой территории. Свободолюбивые горцы ещё не отошли от событий Кавказской войны, и поэтому любая мелочь могла стать причиной мятежа. Первоначально восстание вспыхнуло в Чечне, а затем перекинулось и на Ункратль.
26 мая 1871 года, мятежники напали на лагерь трех рот кюринского полка недалеко от села Тинди, которые были заняты заготовкой лесного материала для крепости Преображенского укрепления. Успех был на стороне восставших. Ункратлинцы знали о нападении, но не донесли об этом. Это и стало причиной отправки туда войск. После нскольких стычек восставшие сложили оружие. Было арестовано 142 человека.
За отличия, оказанные в этих делах, Алиханов был произведен в ротмистры и награжден орденом Св. Владимира 4–й степени с мечами и бантом. Вероятно, тогда и обратил на него внимание Главнокомандующий кавказской армией Великий князь Михаил Николаевич[5], назначив ротмистра Алиханова офицером по особым поручениям при своей особе. В это время формировался состав кавказских отрядов для участия в Хивинском походе. Желающих попасть туда не было отбоя. Вот что пишет Алиханов, — обнаруживший незаурядный литературный талант, — в своей книге “Поход в Хиву”: “В начале 1873 года возглас «в Хиву!» раздавался в среде военной молодежи Кавказа точно «за Рейнъ!», облетевший всю Германию пред войной семидесятого года. Возбуждение было необычайное. Месяца еще за два до похода, в клубах, в ресторанах и в гостиных Тифлиса
только и слышалось о Хиве, и офицеры пускали в ход все пружины, что бы только добиться
назначения в одинъ из экспедиционных отрядов. По обыкновению, многие стремились, конечно, в так называемый «крестовый поход» или поход за крестами. Но предстоявшее движение наших войскъ представляло интерес и помимо этого. Я помню в одном доме. такой эпизод:
— Поздравьте, иду — сегодня же! Как вы думаете, куда? — воскликнул офицер, влетая в кабинет с необыкновенно сияющей физиономией.
— В Петербург? — спросил хозяин, пожимая руку своего приятеля.
— О, нет, гораздо дальше, — в Хиву!
— Ну что-ж, конечно, привезете оттуда, быть может, и несколько крестов… Но
неужели вы серьезно рады?… Ведь вы меняете быть может, целые годы жизни на какое-то цыганское шатанье по бесплодной пустыне!… Признаюсь я не совсем понимаю вашу радость.
— А понять меня, — заметил гость – не трудно, или, по крайней мере, так же легко, как медика или всякого другого специалиста, ищущего практики… Ну что такое, скажите пожалуйста, военный, никогда не бывавший на войне, как не архитектор, например, который ничего не построил в своей жизни?… У таких военных жажда деятельности ьолее существенной и разнообразной тем более должна быть понятна, что, ведь вы знаете что такое офицерская жизнь в мирное время!… Да помимо этого, труды и опасности, сопряжённые с боевой жизнью, составляют даже приманку для тех, кто не успел ещё разочароваться в своих надеждах. Но в настоящем случае это далеко не все.
Весьма простая, по-видимому, военная задача наших отрядов усложняется предстоящей им борьбой с природой. Если же припомнить те неудачи, которыми сопровождались наши прежние экспедиции въ Хиву, новая попытка к решению старой задачи, еще до сих пор кажущейся для многих неразрешимою, представляет не малый интерес… Затем, несмотря на три военные экспедиции и одиннадцать дипломатических агентов, отправленных нами в Хиву с начала XVII столетия, что мы знаем о ней кроме того, что знал еще Петр Великий?… Следовательно предстоит увидеть новый край, новый народ со своеобразной культурой. На наших, так сказать, глах-зах. Будет сдернута та завеса, под которой скрывается эта страна, какъ terra inсognita… Все это делает понятным даже желание многих в качестве туристов участвовать в предстоящем походе”[6].
Примерно также рассуждали и сотни других русских офицеров. Конечно же, в неведомый край стремился попасть и наш герой. Поскольку непосредственный начальник Алиханова в это время находился в Петербурге, он решил обратиться с просьбой о зачислении его в отряд предназначенный к походу к помощнику главнокомандующего Кавказской армией генерал-адъютанту Святополк-Мирскому[7].
— Я вас совершенно понимаю, — ответил князь на просьбу Алиханова, — и, будь я молодой офицер, охотно принял бы участие в предстоящем движении на Хиву. Поход обещает быть далеко нелегким, но зато и интересным. Протелеrрафирую Великому Князю, дай Бог успеха!..
Положительный ответ пришел уже на следующий день и ротмистр Алиханов был зачислен в состав Мангышлакскаrо отряда.
В. ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Генерал–лейтенант Александр Михайлович Алиханов (Максуд–бек Алихан–Аварский).
Портрет из “Книги русской скорби”. Том II. — СПб., 1908.
[1] Шамиль (1797 — 1871)— предводитель северо-кавказского национально-освободительного сопротивления, в 1834 году признанный имамом Северо-Кавказского имамата — теократического государства, в котором объединил горцев Северного Кавказа. Национальный герой народов Северного Кавказа.
[2] Мюрид (араб. — последователь, ученик) — в суфизме, ученик, находящийся на первой (низшей) ступени посвящения и духовного самосовершенствования. В более широком употреблении этот термин может обозначать суфия вообще и даже просто рядового мусульманина.
[3] Катков Михаил Никифорович (1818 —1887) — русский публицист, издатель, литературный критик, влиятельный сторонник консервативных взглядов. Редактор газеты «Московские ведомости», основоположник русской политической журналистики. В своих изданиях обеспечивал идеологическую поддержку контрреформам Александра III. Тайный советник (1882).
[4] Ункратль — историческая область на стыке современных границ Дагестана, Чечни и Грузии. Название «Ункратль» происходит путём сложения двух аварских слов «четыре» (авар. ункъо) и «земля» — «Четырёхземелье» — подразумевая четыре главных каньона, где расположена область.
[5] Великий князь Михаил Николаевич (1832 — 1909) — четвёртый и последний сын императора Николая I; военачальник и государственный деятель; царский наместник на Кавказе; генерал-фельдмаршал (1878), Председатель Государственного совета (1881—1905).
[6] М. Алиханов-Аварский. Поход в Хиву (Кавказских отрядов). СПб, 1899
[7] Святополк-Мирский Дмитрий Иванович, князь (1825 —1899) — русский генерал от инфантерии из рода Святополк-Мирских, участник Кавказских походов, Крымской войны и русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Кроме всего, 19 декабря 1869 года, князь Святополк-Мирский был избран действительным членом и почётным председателем Кавказского отделения Русского географического общества.
