Глава третья
Отрядом в котором находился Алиханов командовал полковник Ломакин[1]. Это был боевой офицер, участник Кавказской войны, к этому времени имеющий 23-летнй военный стаж. Со своим командиром Максуд, — или как его звали на русский манер сослуживцы, -Александр Михайлович встретился сразу как вступил на берег, и тут же получил от него приглашение к себе на обед. “В особой кибитке, — пишет в своих воспоминаниях Алиханов, — к незатейливому столу радушного хозяина собрались человек двенадцать самой разнородной военной публики: здесь вы бы нашли все переходы от мелкого затертого офицера какого-нибудь штаб-квартирного захолустья до патентованного аристократа с берегов Невы, прилетевшего участвовать в экспедиции в качестве фазана[2] – термин, хорошо известный еще со времен Кавказской войны.
Между ними я с радостью встретил несколько старых знакомых (…). Меню первого нашего походного обеда – обеда штабных, следовательно наиболее счастливых в отряде, — для меня настолько ново, что передаю здесь на ваш гастрономический суд: суп из консервов, шашлык из молодого верблюда и что-то кисло-сладкое из жестяных коробок”[3]. Здесь, за дружеским столом, Алиханов познакомился с двумя выдающимися, впоследствии военными деятелями. Это подполковники Гродеков[4] и Скобелев[5].
Первого Алиханов характеризует как серьёзного и способного молодого человека, а о Скобелеве говорит, что это: “красавец мужчина, лихой наездник и хотя оригинал несколько, но человек военный с головы до ног. Пройдя через Военную Академию, он уже побывал в Средней Азии, на Кавказе и, чуть ли ещё не в Испании у Дон Карлоса… Добровольно бросив роскошную жизнь на берегах Невы, он, прилетел в Киндерли, буквально в чём был, не позабыв только неизменного своего Михаила, бывшего дворового человека.
Здесь, применяясь к климату, он сбрил свою голову, заменил сапоги кавказскими чувяками и в такой степени переломил свою избалованную натуру, что на самом деле смеется над теми лишениями, которые отравляют жизнь и самого неприхотливого из армейцев. Все того мнения, что он очень способен и имеет все данные для того, чтобы сделать блестящую карьеру, если только не свернет себе шеи раньше… О его оригинальностях много говорят и, конечно, не без иронии, но… дай Бог побольше таких людей”[6].
Соратники Алиханова по Хивинскому походу: Командир Кавказского отряда Н. П. Ломакин, начальник штаба отряда Н. И. Гродеков и М. Д. Скобелев
Нельзя сказать что в Киндерли, где был сосредоточен Кавказский отряд, было скучно. Кто-то занимался охотой и рыбалкой, благо дичи и рыбы было огромное количество, по вечерам офицеров развлекала театральная труппа, случайно оказавшаяся здесь, да хор Апшеронского полка. Однако, невольная праздность утомляла, всем не терпелось уже отправиться в поход. “Господа, когда же мы наконец тронемся?”, раздавалось то там, то здесь.
Некоторым развлечением для Алиханова служило его общение с местными жителями, поскольку он понимал киргизский язык, который имеет тюркское происхождение.
— Куда Урус идет? Спросила русского офицера одна старушка, — зачем? Вас мало, хивинцев много, они злы. Погибнете… вас перережут.
“Часто беседуя с Туркменами и Киргизами, — пишет Алиханов, — которые состоят при отряде и будут служить нашими проводниками, я мог убедиться, что у них еще довольно свежи предания о походах Бековича[7] и Перовского[8], и что все их племя не сомневается в предстоящей нам гибели. С одной стороны это убеждение и с другой боязнь возмездия Хивинскаго хана за содействие русскому отряду вынуждают степняков уклоняться от исполнения наших требований, между которыми самое важное доставка необходимых верблюдов»[9].
Наконец вечером 13 апреля в расположение отряда доставили приказ, вызвавший всеобщий восторг.
— Наконец-то!.. Слава Богу!.. Ура!! кричали офицеры, прочитав долгожданное известие о том, что «завтрашнего числа и т. д. выступает первая колонна».
На следующее утро происходило молебствие и для этого все войска построились в общее каре, на песчаной равнине на краю лагеря. “Люди молодые. – пишет Алиханов, -Бывалые проглядывают только между казаками и конно-иррегулярцами, среди которых не мало испытанных, даже стариков, обвешанных крестами и медалями. Одежда их легкая и как нельзя более приспособленная к степным походам: кепи с фартучком падающим на плечи, рубаха и шаровары, все белое; обувь легкая; на поясном ремне или через плечо разные сосуды для воды, обшитые войлоком; ружье и две сумочки с патронами дополняют все немудрое снаряжение нашего солдата. Все остальное идет на верблюдах”[10].
Полковник Ломакин проехав по всему фронту войск, останавливается в центре и среди воцарившейся мгновенно тишины, обращается к воинам:
«Братцы! Большое и трудное дело предстоит нам. Много трудов и тяжелых лишений придется перенести. Но Кавказцам ли, закаленным в многотрудной и славной войне, прошедшим гигантские горы и дремучие леса, остановиться пред какими-либо препятствиями в здешних степях?!. Помолимся Богу, чтоб Он помог нам с честью вернуться на наш дорогой Кавказ!»[11]
Грянул Гунибский марш[12]. Взрывая глубокий песок, загорелые и обросшие, за время ожидания, офицеры и солдаты шли свободно и весело, словно на праздник. Зазмеилась уходя в степь первая колонна под командованием капитана Бекузарова. Алиханов с некоторой завистью провожал ее взглядом, — ему предстояло выступить на следующее утро, — пока вереницы людей и верблюдов не слились в облаках пыли в одну неясную линию и не скрылись за горизонтом.
Тем же вечером, откупорив шампанского, среди офицеров завязалась беседа, темой которой стала конечно же Хива.
— Надо полагать, дело без штурма не обойдется?
— По всей вероятности… Среднеазиаты, как показали Самарканд, Ура-Тюбе, Джизак,
упорно отстаивают свои города.
— Так что же? С какими-нибудь охотниками[13] вперед и… пан, или пропал!
— Конечно.
Расходились счастливые и воодушевлённые, словно с любовного свидания
«Ребячество», быть может скажете вы. – пишет Алиханов, — Пусть будет так, но я право радуюсь и тому, что моя натура сохраняет еще способность ребячиться. Чокнулись стаканы, дружеским пожатием руки мы скрепили наше обещание и разошлись. Я вернулся в свою кибитку счастливый, как с любовного свидания”[14].
И вот около полудня 17-го числа из Киндерли выступил последний часть отряд — аррьергардная рота с орудием и с двадцатью отборными верблюдами вещами. Знаменщик, киргиз по имен Кабак вынес и развернул белый значок начальника отряда с крупной надписью «Кавказ» и для Максуда Алиханова, начался первый по-настоящему боевой поход.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: Иллюстрация из книги Н. И Гродекова. “Хивинский поход”. СПБ, 1888 г.
[1] Ломакин Николай Павлович (1830—1902) — русский военачальник, генерал от инфантерии, участник Туркестанских походов.
[2] Так называли выскочек-карьеристов, которые приезжали в действующую армию на очень короткий период, для получения наград или званий, чтобы получить дальнейшее быстрое продвижение по карьерной лестнице.
[3] Алиханов-Аварский. Поход в Хиву. СПб.
[4] Гродеков Николай Иванович (1843 — 1913) — приамурский генерал-губернатор (1898—1902), герой «Китайской войны», туркестанский генерал-губернатор (1906—1908), член Государственного совета, участник Среднеазиатских походов. Военный писатель. Генерал от инфантерии (6 декабря 1900). Почётный гражданин города Хабаровска.
[5] Скобелев Михаил Дмитриевич (1843 — 1882) — русский военачальник, генерал от инфантерии (1881), генерал-адъютант (1878). Участник Среднеазиатских завоеваний Российской империи и Русско-турецкой войны 1877—1878 годов, освободитель Болгарии. В историю вошёл с прозванием «Белый генерал» (тур. Ak-paşa, Ак-Паша) — так его называли в войсках за появление в сражениях в белом мундире и на белом коне. Болгарский народ считает его национальным героем.
[6] Алиханов-Аварский. Поход в Хиву. СПб,
[7] Александр Бекович-Черкасский (до принятия православия — Девлет-Гирей-мурза) (16?? — 1717) — потомок кабардинских князей из северокавказского аристократического рода — Бековичей-Черкасских. Капитан Преображенского полка, руководитель военного похода в Хивинское ханство 1714—1717 годов, из которого не вернулся. Весь его отряд обманом был заманен в западню и уничтожен хивинцами.
[8] Перовский Василий Алексеевич (1795 — 1857) — генерал от кавалерии, генерал-адъютант, оренбургский губернатор, затем генерал-губернатор. Руководил ранними попытками завоевания Средней Азии — Хивинским походом (1839—1840) и Кокандским походом (1853).
[9] М. Алиханов-Аварский. Указан. сочинение.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Марш, сочинённый в честь взятия Гуниба, последнего оплота Шамиля.
[13] Добровольцами.
[14] . Алиханов-Аварский. Указан. сочинение.
