Судьба пленного русского офицера, не могла не озаботить русское правительство. Получив сообщение об этом событии военный министр немедленно отправляет письмо министру иностранных дел Ламздорфу, в котором пишет: “…Просьба войти в сношение с английским правительством для выяснения обстоятельств, при которых взят в плен означенный офицер… Причем, принимая во внимание, что штабс-капитан Шульженко во всех отношениях прекрасный офицер и отличался всегда честным и добросовестным исполнением всех обязательств по долгу военной службы, я позволю себе особенно просить, не изволите ли, Ваше Сиятельство, признать возможным оказать содействие к скорейшему возвращению его в Россию.
При этом считаю долгом присовокупить, что со стороны Военного министерства будут приняты все меры к тому, чтобы штабс-капитан Шульженко не принимал более никакого участия в Англо-Трансваальской войне”[1].
Василий Оскарович немедля включается в борьбу за освобождение своего соотечественника. В своем донесении Директору Первого департамента Гартвигу он в частности сообщает: “Все, что можно было пока сделать для облегчения его (Шульженко, В. Ф.) участи, исполнено: он получает письма от родных, снабжается русскими газетами и недавно заведующему лагерем пленных внесены для его надобности 472 рупии, присланные по высочайшему повелению из Главного штаба, и 182 рупии, присланные, вероятно, его родными. За неимением в Ахмед-Нагаре переводчика русского языка и для избавления вверенного мне Генерального консульства от необходимости переводить на английский язык все письма, которые получаются на имя Шульженки, заведующий лагерем майор Дикинсон разрешил ему получать письма без предварительной цензуры под честным словом, что в них не будет содержаться ничего противного правилам, установленным для военнопленных. Со временем, быть может, мне удастся выхлопотать еще некоторые льготы для нашего пленного соотечественника, но это должно быть сделано очень осторожно и не иначе, как путем личных словесных сношений с английскими военными властями.
Супруга командующего войсками Бомбейского округа Леди Уестмакот, посетившая недавно вместе со своим мужем Ахмед-нагарский лагерь, приняла большое участие в г. Шульженке: она вызвала его, беседовала с ним (хотя и не без труда, так как офицер этот говорит только по-французски, да и то чрезвычайно плохо) и, наконец, велела снять с него фотографию, которую она хочет через меня послать его родным”[2].
Принял участие в судьбе Шульженко и лично государь Император. Клемм, в очередном сообщении пишет: “Канцелярия Военно-Ученого комитета секретным отзывом от 18 декабря минувшего года за № 477 уведомила меня, что Государю Императору было благо-угодно повелеть ассигновать штабс-капитану Шульженко, содержащемуся в лагере пленных буров в Ахмед-Нагаре, получаемое им на службе содержание впредь до его освобождения из плена и переводить ему эти деньги через мое посредство под видом пособий от его родственников. К тому отзыву приложена была и первая ассигновка для этого офицера.
О таковой монаршей милости я не мог сообщить г. Шульженке по почте, так как письмо мое могло легко пройти через английскую цензуру. С другой стороны, я опасался, что Шульженко, просивший своих родственников, людей, по-видимому, небогатых, не посылать ему денег, будет отказываться принимать и расходовать деньги, пересылаемые ему мною в виде пособия от родных. Единственным выходом из этого затруднительного положения было личное свидание с пленным, к каковому средству я и решил прибегнуть”[3].
И для получения разрешения на свидание с пленным Василий Оскарович отправляется к губернатору Бомбея Норткотту[4]. К его некоторому удивлению разрешение было дано “без всякого колебания и даже, по-видимому, с полною готовностью”.
Не откладывая дело в долгий ящик, Василий Оскарович 20 февраля прибыл в Ахмед-Нагар и в тот же день увиделся с Шульженко в канцелярии лагеря. На следующее утро русский консул даже совершил с пленным довольно продолжительную прогулку в пределах крепости. “Я застал г. Шульженко, пишет в донесении Клемм, — совершенно здоровым и бодрым. Вопреки тому, что говорилось оппозиционною прессой в Индии и Англии, г. Ахмед-Нагар должен быть признан в климатическом отношении довольно здоровою местностью; это один из немногих населенных пунктов Бомбейского президентства, где в настоящее время совершенно нет чумы. Лагерь пленных помещается в старинном туземном укреплении, обнесенном довольно высокою стеной и крепостным рвом. Пленные живут в бараках из гофрированного железа, довольно высоких и просторных, но, должно быть, очень жарких при настоящей температуре дня. Офицеры помещаются отдельно, хотя не пользуются почти никакими другими льготами и преимуществами перед обыкновенными «бургерами»[5]. Провизия отпускается в достаточном количестве, но пленные сами должны варить себе пищу, которая вследствие этого получается не совсем вкусною. Не возбраняется имеющим на то средства покупать себе консервы у маркитанта, разрешается также курить табак, но всякие спиртные напитки запрещены простым пленным и разрешаются лишь по особой просьбе и в малом количестве офицерам. Пленные, опять-таки за исключением офицеров, должны сами убирать свои камеры, и лишь для самых грязных работ нанимаются туземцы. Площадь, на которой расположены бараки, обнесена двойной загородкой из колючей проволоки, за которую пленные могут выходить лишь с особого разрешения и не иначе, как под конвоем (исключение было сделано для ш. к. Шульженко при моем посещении). С наружной стороны изгороди стоят часовые. Два раза в неделю пленные, в том числе и офицеры, выводятся из укрепления на общую прогулку под конвоем. Заведующий лагерем майор Дикинсон рассказывал мне, что он ходатайствовал о разрешении пленным офицерам прогуливаться свободно, под честным словом, но высшее начальство на это не согласилось, высказав мнение, что на честное слово бура положиться нельзя. Впрочем, пленным офицерам разрешено было выходить на прогулки в сопровождении английских офицеров, которые пожелали бы взять их с собою под свою ответственность, это показалось, однако, тем и другим настолько стеснительным, что никто этой льготой не пользуется.
Хотя таким образом разница между офицерским и общим помещениями пленных не особенно значительна, мне было, тем не менее, очень неприятно узнать, что шт. кап. Шульженко содержится не в офицерском отделении, а в общих бараках. Очевидное неудовольствие мое, когда я узнал об этом, отразилось на моем лице, ибо майор Дикинсон, не ожидая моего вопроса, поспешил сложить с себя вину. По его словам, подтвержденным и г. Шульженко, он поместил последнего на первых порах с офицерами и донес о том по начальству, мотивировав свое распоряжение тем, что Шульженко русский офицер, но вскоре пришло приказание свыше перевести его обратно в общие бараки, так как, согласно наведенным справкам, он не был офицером в «бурской» армии”[6].
— Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения участи моего соотечественника? — спросил Василий Оскарович Дикинсона.
На что получил ответ, что освобождение Шульженко из плена зависит исключительно от лорда Киченера[7] и Военного министерства в Лондоне.
— Но, можно было бы похлопотать, чтобы русскому офицеру разрешили жить на свободе под честное слово и под соответствующим надзором.
Далее Клемм пишет, что если представится возможность сделать что-либо частным образом, для облегчения участи пленного, то он непеременно им воспользуется.
Однако все попытки русского консула оказались тщетны. Уже закончилась англо-бурская война[8], а пленные, — как буры, так и иностранцы, продолжали томиться в британских застенках. И тогда, Василий Оскарович обращается к четвёртой власти, то есть к прессе. По его просьбе редактор газеты «The Times of India»[9] Фрезер, с которым у Клемма сложились хорошие отношения, поместил в своей газете довольно резкую статью по адресу англо-индийских военных властей и их отношений к военнопленным иностранцам. В ней, в виде примера, приведено было дело штабс-капитана Шульженко. В статье Фрезер также напомнил своим соотечественникам, что немало британцев сражалось против русских в последнюю русско-турецкую войну. И статья произвела магическое действие. Буквально через два дня после ее появления консульство стало получать отовсюду телеграммы и документы с запросами, желает ли Клемм взять Шульженко на поруки и сможет ли он отправить его на родину за свой счет.
В личной беседе Фрезер рассказывал русскому консулу, что начальник выразил ему неудовольствие по поводу статьи, на что редактор ответил, что он поместит еще гораздо более резкую отповедь по его адресу, если Шульженко не будет тотчас же разрешено переехать в русское консульство.
Нужно сказать, Клемм нашел способ отблагодарить журналиста. В 1903 году Фрезер собирался посетить Россию, и ему на бланке Российского императорского Генерального консульства в Бомбее за подписью В. О. фон Клемма был предоставлен Открытый лист: «Императорское Российское Генеральное консульство в Бомбее покорнейше просит российские гражданские и военные власти, коим настоящая бумага будет предъявлена, не отказать в зависящем содействии предъявителю ее, великобританскому подданному г-ну Фрезеру, редактору газеты „Times of India», который отправляется в Россию через Манчжурию и Сибирь. Генеральное консульство имеет честь при том пояснить, что г. Фрезер неоднократно оказывал ему услуги и, между прочим, способствовал освобождению из плена одного русского офицера, захваченного в Южной Африке, и что этот журналист лично известен Его Императорскому Высочеству Великому Князю Борису Владимировичу, коего он имел счастье принимать у себя во время поездки Его Высочества по Индии ”[10].
Вскоре Шульженко был освобождён и 31 июля 1902 года, отправился на французском пароходе в Порт-Саид, а оттуда на родину. Надо ли говорить, что все расходы взял на себя русский консул.
В дальнейшем, Шульженко продолжил службу в Русской императорской армии. В чине подполковника участвовал в русско-японской войне, в Квантунской саперной роте.
24 мая 1905 года был смертельно ранен в бою.
Вот такая история.
А Василий Оскарович Клемм руководил Генеральным консульством в Бомбе до 1906 года, а затем отправился к новому месту службы.
В.ФЕТИСОВ
Продолжение следует
На заставке: г. Пуна, Британская Индия. Англичане играют в бадминтон. Начало ХХ века.
Из коллекции М. К. Басханова
[1] Исторический архив, 1997, № 4.
[2] Там же.
[3] Там же.
[4] Губернатором в то время был Генри Стаффорд Норткот (1846 — 1911) — британский государственный и политический деятель, впоследствии генерал-губернатор Австралии (1903 – 1908).
[5] Бурами.
[6] Исторический архив, 1997, № 4.
[7] Китченер, Горацио Герберт (1850-1916), английский фельдмаршал с 1906 г., проходил службу главным образом в колониальных войсках в Азии и Африке, начальник штаба в англо-бурской войне, в 1902-1909 гг. — главнокомандующий англо-индийской армией, провел военную реформу в Индии.
[8] Мирный договор был заключен 31 мая 1902 г. в г. Претория.
[9] «Тайме оф Индия» — англоязычная газета, начала выходить с 1861 г. в Бомбее.
[10] АВПРИ, ф. Ген. консульство в Бомбее, оп. 779, д. 30,
