Национализм что это такое?
Национализм — идеология и направление политики, основополагающим принципом которой является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства, её первичности в государствообразующем процессе.
Материал опубликован в рамках серии авторских статей Nuz.uz, посвященной информированию аудитории о религиозном многообразии в странах Центральной Азии. Автор не преследуют цель пропаганды той или иной религиозной конфессии.
Когда у нас появились русские?
В 1989 году в Узбекистане проживало 1 миллион 660 тысяч русских. По статистике 2018 года в Узбекистане проживает около 750 тыс. русских, что составляет 2,3% страны. Во время СССР в Узбекистане было 1,6 миллиона русских, тогда они составляли 14% Узбекской ССР. После обретения независимости около половины из них уехали, чтобы найти лучшие экономические возможности в других странах. А все население страны приближается к 36 миллионам. На 7 сентября 2021 года, по данным Государственного комитета по статистике Республики Узбекистан, составило 35 000 082 человек.
Первый поток эмиграции русских начался в конце 1980-х годов после того, как межнациональные конфликты вспыхнули во многих частях бывшего Союза. Второй продолжался до начала 2000 года. Эксперты говорят, что он являлся больше экономическим. Не только русские, но и узбеки видели в эмиграции путь избавления от тяжелой ситуации. Сейчас русское население проживает в основном в Ташкенте и столичной области, небольшие «русские островки» сохранились в Фергане, Самарканде и Навои.
Более чем 30 лет назад, в октябре 1989 года, имело место событие, чьим отголоском является нынешнее: на центральной площади Ташкента скопилась многотысячная толпа, требующая придания узбекскому языку статуса государственного языка. В небольшом удалении от данной точки собралась толпа зевак русскоязычных жителей столицы. Они молчаливо наблюдали за “националистами” и не могли понять, чего они хотят, “чем им не угодил русский язык” и “когда узбекский не был государственным”. Эти группы были близки, но не общались, не понимали и не хотели понимать друг друга. Они жили в своих мирах, видели происходящее сквозь призму своих убеждений.
Еще во второй половине XIX века будущая столица Узбекистана – Ташкент, оказался разделенным на “старую” и “новые” части. В имперские годы в “новой” части города жили главными образом русские и русскоговорящие – чиновники, интеллигенция, спекулянты, капиталисты, их сотрудники, учителя и рабочие. При СССР этнический состав “нового” города был разбавлен как представителями “титульного” этноса, так и выходцами из различных точек необъятной страны. Проспект с весьма символическим названием “Дружба народов” разделял город на “старую” и “новую” части. Сегодня уже сам проспект, поменявший название на “Бунёдкор”, стал чисто символическим водоразделом, ибо город сильно разросся и пережил ряд демографических изменений, однако результаты давнего раздельного сосуществования до сих пор дают знать о себе.
В XX веке “новый” Ташкент являлся основным центром политической и культурной жизни Узбекистана. Здесь размещались государственные учреждения, основные объекты культуры, спорта, досуга; на застройку и благоустройство района инвестировалось гораздо больше, чем на решение проблем “старого” города. Здесь же селилась вся советская бюрократия высшего эшелона, интеллигенция, в новом городе проистекали главные политические, общественные и культурные процессы, и решения, принимаемые здесь, оказывали влияние на судьбу республики. Основным языком политики, бюрократии, культуры, науки был русский. С “новогородской” русскоязычной элитой конкурировали “областное” чиновничество и узбекоговорящая интеллигенция, но и их представители при достижении успеха становились частью “столичной” группы.
Использование русского языка в политике, государственном управлении, культуре, науке, а теперь и в бизнесе стало “привычкой исторической памяти”. Идентичность “нового” города, противопоставленная идентичности “старой”, продолжает существовать и претендовать на веский голос в формировании облика молодого Узбекистана. Это периодически приводит к противостоянию между “старым” и “новым”, которое в свою очередь переплетается с “национальным” через язык.
Узбекистанский исследователь Эльдар Асанов в статье для CABAR.asia дискутирует об идентичности, национализме и исторической памяти в контексте довольно болезненного языкового вопроса в современном Узбекистане.
К национализму…
Дискуссии вокруг языка не обходятся без обвинений в национализме. Русскоязычные авторы уверены, что инициатива минюста обрадует в первую очередь узбекских националистов, приведет к вытеснению русского языка и дискриминации языковых меньшинств. Узбекская сторона, наоборот, видит в этом неприятии проявление русского шовинизма.
Однако институционализированного национализма, национализма как движения в Узбекистане нет, как нет и идеологов, и идеологии. Есть “историческая память”, которая провоцирует периодическое обострение вокруг “исторической вражды”. Тем не менее, национальный дискурс почти всегда присутствует в публичном пространстве Узбекистана, что связано с советской моделью национального строительства.
Почему узбекский не стал языком политики и науки?
Священная аура сильно затрудняет развитие узбекского языка, его приспособление к нынешним реалиям. Все священное, как известно, вечно и неизменно, поэтому узбекский меняется очень неохотно, в силу чего плохо отражает современность. В образовании, культуре и некоторых других сферах, где узбекский занимает главенствующую позицию, наблюдается определенный регресс (проблемы системы образования, общий низкий уровень преподавания в школах и университетах также являются предметом острых дискуссий в узбекском обществе), который, хоть и обусловлен целым рядом других причин, но наносит серьёзные имиджевые потери языку.
Русский национализм: так же старается удержать своё…
Русскоязычное население Узбекистана очень комфортно чувствует себя в “новом” Ташкенте и ряде крупных городов, где до сих пор существуют русскоязычные общины; имеются школы, университеты с русским языком обучения, русскоязычные СМИ, большинство государственных учреждений с радостью принимают русскоязычных специалистов на работу; русский язык помогает устанавливать контакты с посольствами, ННО, международными компаниями, словом, вести бизнес или строить экспертную карьеру. Русскоязычное население может жить в роскоши “нового” города, практически не соприкасаясь с моноязычным “областным” пространством. Эта роскошь весьма сомнительна на фоне процветающих постсоветских Баку, Астаны или Москвы, но, тем не менее, позволяет русскоговорящим и двуязычным жителям центра Ташкента считать себя более успешным и “культурным” слоем узбекского общества.
Узбекский национализм критично относится к самодостаточности русского языка в стране, независимо от национальности носителя. В свою очередь, русский национализм очень болезненно воспринимает любые попытки повысить статус узбекского языка, рассматривая это как посягательство на свой ареал существования.
Русский национализм Узбекистана культивирует взгляды относительно важной культурной роли русского языка. Нередко можно услышать утверждения о том, что русский язык связывает Узбекистан с миром, обеспечивает более широкий круг знаний, легкое изучение европейских языков; с другой стороны, утверждается, что узбекский плохо приспособлен к науке, к новым сферам и понятиям, образование на узбекском языке крайне низкого качества и пр.
Снижение качества образования – это общая проблема Узбекистана, которая затрагивает в том числе и образование на русском языке – оно постепенно, но верно стагнирует. Количество русскоязычного населения сокращается, хороших специалистов с русским языком становится все меньше – за счет миграции и разрушенной системы образования. В целом общий баланс складывается не в пользу русского языка.
Низко культурные выходки
Вспомним как на одной из пресс-конференций журналист потребовал у русскоговорящего депутата приходить с переводчиком, если он не может говорить на узбекском. За депутата пришлось вступаться коллегам. Это не первый подобный случай в Узбекистане за последнее время. Русофобия стала модной темой, за счет которой можно получить внимание и популярность.
Или как ректор Университета журналистики и массовых коммуникаций в Узбекистане не понес никакой ответственности за мат и национализм в отношении русскоязычной женщины в Ташкенте.
Или фанатичный инцидент произошедший властями в Чирчиксоком районе…
Жители Чирчика, среди которых не только узбеки, но и немало казахов и русских, возмутились русофобскими экспериментами своей администрации, и вышестоящие начальники пропаганду, направленную против русского языка, прикрыли. Но, как говорится, «осадочек остался». Ибо речь идёт отнюдь не об осеннем обострении и закипании мозга у очередных кишлачных патриотов, а о вполне определённой тенденции, о которой есть смысл поговорить подробнее.
Гузель КУРТВЕЛИЕВА
