Почему Шарафа Рашидова не было на Ташкентской индо-пакистанской встрече в верхах в январе 1966 года

На прошедшей недавно в офлайн-онлайн формате в Ташкенте Международной научно-практической  конференции «Шараф Рашидов – Человек эпохи» с интересным докладом  выступил российский биограф Ш.Р.Рашидова, известный историк и писатель, старший аналитик Института системно-стратегического анализа (ИСАН) Федор Раззаков.

Мы уже рассказывали об уникальном таланте Ш.Р.Рашидова как дипломата высокого уровня, а также о  его деятельности в Индийском направлении и на Кубе.

В прилагаемых  заметках рассказывается, почему же Шарафа Рашидова не было на  встрече лидеров СССР, Индии и Пакистана в начале января 1966 года, где была подписана знаменитая Ташкентская декларация.

Поскольку ещё с первой половины 50-х годов Узбекистан активно развивал дружеские связи с Индией, Шараф Рашидов всегда находился в эпицентре этих отношений сначала в качестве Председателя Президиума Верховного Совета Узбекской ССР (1950-1959), а затем и как 1-й секретарь ЦК КП Узбекистана (1959-1983). Поэтому, когда в середине 60-х у Индии опять возник серьёзный конфликт с её соседом Пакистаном, улаживать этот конфликт пришлось и Ш.Рашидову. Опять был востребован его дипломатический опыт. Хотя все лавры от этого достались тогда другим людям. Об этом стоит рассказать более подробно.

Индия и Пакистан давно враждовали друг с другом из-за территориальных претензий — из-за района Кашмир. В итоге в начале августа 1965 года обе страны вступили в вооруженный конфликт. Он начался с того, что 5 августа пакистанские солдаты в количестве примерно 30 тысяч человек перешли так называемую «линию контроля» в районе Кашмира. С этого момента и начались боевые столкновения, которые переросли в полномасштабную войну. В итоге более подготовленные тактически, вооруженные новыми танками и имевшие в активе фактор внезапности, войска Пакистана 1-2 сентября одержали значительные победы. 3 сентября наступление возобновилось, но Индия, подтянувшая силы, сдержала его, продолжая концентрировать людей и средства для эффективного контрнаступления. Именно в это время в Москву и был вызван Шараф Рашидов, что видно по рабочему дневнику Генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева. Из него следует, что 3 сентября генсек встретился с Рашидовым в своём кабинете и дал ему указание подключиться к переговорам с Индией и Пакистаном с тем, чтобы урегулировать этот конфликт.

В следующий раз Брежнев и Рашидов встретились в Москве 20-21 сентября во время совещания Первых секретарей республиканских ЦК накануне очередного Пленума ЦК КПСС. Однако новая встреча генсека и Рашидова была посвящена не только внутренним проблемам, но и внешним – всё тому же индо-пакистанскому противостоянию. Рашидов отчитался перед генсеком о том, что сделано по его линии в урегулировании этого конфликта. А сделано было, судя по всему, немало, поскольку уже 23 сентября (то есть, на следующий день после встречи Рашидова с Брежневым) между Индией и Пакистаном было заключено долгожданное перемирие. Более того – обе стороны приняли предложение СССР вступить в переговоры друг с другом и попытаться урегулировать конфликт. А местом для этих переговоров не случайно была выбрана столица Узбекистана город Ташкент, который давно стараниями Ш.Рашидова был превращён в «столицу дружбы». Правда, самому Рашидову не суждено было присутствовать при подписании знаменитой Ташкентской декларации. Почему?

Дело в том, что после отстранения от власти Н. Хрущёва в октябре 1964 года в высшем советском руководстве сложился дуумвират – система управления государственным аппаратом двумя лицами. Ими были Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев (он отвечал за внутренние связи с компартиями республик и международные связи с руководством социалистических стран) и Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин (он представлял Советский Союз за рубежом в отношениях с капиталистическими и развивающимися странами). Именно Косыгин и должен был стать главным лицом на Ташкентских переговорах. Для этого Ш.Рашидова отправили подальше от Узбекистана — в Алжир во главе партийно-правительственной делегации. Об этом ему сообщил сам Брежнев 15 декабря во время личной беседы в Кремле в те самые дни, когда в Москве с официальным визитом находился алжирский лидер Х.Бумедьен.

29 декабря Рашидов вновь прибыл в Москву, чтобы снова встретиться с Брежневым и выслушать очередные его рекомендации перед отлётом в Алжир. И пока узбекистанский лидер находился вдали от Родины, в Ташкенте состоялись переговоры между А. Косыгиным и двумя премьер-министрами – Лалом Бахадур Шастри (Индия) и Аюб Ханом (Пакистан). 10 января 1966 года была подписана Ташкентская декларация, все лавры от которой с советской стороны достались Москве и лично А. Косыгину.

Эта история наглядно продемонстрировала, что Москва, отдавая должное профессиональному таланту Рашидова-дипломата (иначе не привлекла бы его к разрешению индо-пакистанского конфликта), в то же время опасалась его чрезмерного влияния в международной политике. Как верно написал американский исследователь Грегори Глисон о Ш. Рашидове: «Возможно, его самое важное влияние было не на внутренней арене, а на внешней, в качестве «второго лица» советской внешней политики».

Однако эта отправка Рашидова в Алжир дорого обошлась одному из участников индо-пакистанских переговоров. Спустя несколько часов после подписания декларации, ещё находясь в Ташкенте, внезапно скончался Лал Бахадур Шастри – у него случился инфаркт. Индийский лидер умер от чрезмерных переживаний по поводу того, что ему по возвращении на родину предстояли трудные разборки в парламенте с оппозицией. Видимо, эта мысль стала неотступно преследовать Шастри сразу после того, как он поставил свою подпись под Ташкентской декларацией. Причём, сделал он это под давлением советской стороны, которая была крайне заинтересована в подобном перемирии для укрепления своего международного авторитета. Шастри взял всю ответственность на себя, поскольку в индийской делегации опереться на кого-то он не мог – все его коллеги избрали отстранённую позицию, переложив всю ответственность на Шастри. Вот если бы в Ташкенте он нашёл кого-то, кому мог бы «поплакаться в жилетку» — снять психологическое напряжение, глядишь, трагедии бы и не произошло. Но такого человека рядом не нашлось. Вернее, он был, но его специально спровадили  подальше от Ташкента – в Алжир.

Этим человеком был Шараф Рашидов, с которым у Шастри были очень теплые отношения – почти дружеские. Причем тянулись они еще с начала 50-х, когда Шастри возглавлял нижнюю палату индийского парламента (Лок Сабха), а Рашидов был главой Верховного Совета Узбекистана и они периодически встречались по парламентской линии. При этом их сблизили не только межпарламентские дела, но и житейские. Дело в том, что Шастри был вегетарианцем и тщательно следил за своим здоровьем. То же самое делал и Рашидов, которому в начале 50-х сделали операцию, после которой он вынужден был соблюдать диету. И когда они порой встречались, то обсуждали между собой и эти вопросы тоже. Поэтому, если бы в январе 1966 года Рашидов оказался рядом с Шастри, можно с большой долей вероятности предположить, что у индийского премьера не случился бы тот злополучный инфаркт.

Отметим, что спустя несколько лет после трагедии Рашидов отдаст дань уважения своему индийскому коллеге и другу — добьётся от Москвы разрешения открыть в Ташкенте памятник Шастри работы известного скульптора Якова Шапиро. Правда, в первоначальных планах было установить величественную 5-метровую скульптуру, но Москва запретит воздвигнуть столь величественный монумент. В итоге будет открыт только бюст на улице, названной в честь Лала Бахадура Шастри. Впоследствии, памятник у школы №24 в старогородской части Ташкента, где ученикам преподают,  в том числе язык хинди.

Как мы помним, особое отношение к Индии сложилось у Рашидова ещё в 50-е годы. Это нашло отражение даже в его литературном творчестве – им была написана повесть «Кашмирская песня» (1956), где поднимается вечная тема любви и верности. По этой повести чуть позже будет снят мультфильм «Наргис» (студия «Союзмультфильм», 1965 год). Эта любовь к Индии со стороны Рашидова предопределила и его позицию в отношении войны в Афганистане, в ходе которой Индия поддержала СССР (единственная из стран в Южной Азии), поскольку не хотела усиления своего извечного соперника Пакистана в этом регионе, который ориентировался на США. Но в то же время Индия опасалась и того, что война в Афганистане может дестабилизировать ситуацию возле её границ, поэтому выступала за локализацию конфликта и перевода его в вялотекущую стадию, когда советское военное присутствие носило бы сугубо контролирующую и сдерживающую функцию, как это было в Восточной Европе. Эта позиция отвечала и чаяниям Рашидова как руководителя Узбекистана, который граничил с Афганистаном. Но у части советского руководства эта позиция вызывала отторжение в силу милитаристских устремлений, поэтому рано или поздно афганский конфликт должен был обострить и взаимоотношения Рашидова с «милитаристами» в советском руководстве.

Подготовил Рахимжон Султанов.