Пандемия во всем мире вызвала рост государственных расходов, сокращение ВВП и снижение налоговых поступлений. Необходимость противодействовать пандемии заставила правительства, в том числе и Узбекистана, увеличивать внешние заимствования. Поэтому вопрос внешнего долга стал одним из наиболее обсуждаемых в 2020 году. Некоторые эксперты опасались роста внешнего долга, другие – считали, что, в первую очередь, следует остановить распространение коронавируса, поддержать экономику и население за счет роста заимствований.
Отдельные же эксперты предпочитают далеко не обоснованно критиковать проводимую политику в этом направлении, не замечая тех положительных моментов, которые были достигнуты по итогам года. В качестве примера подобного подхода можно отметить статью «Кто контролирует эффективность государственных средств, взятых в долг» экономического обозревателя Anhor.uz Абдуллы Абдукадирова.
Автор сразу начинает бить тревогу и нагнетать обстановку: «По состоянию на 1 октября 2020 года совокупный внешний долг Узбекистана составил 28 833,8 млн. долларов… За 1 год – с 1 октября 2019 года государственный долг вырос на 4,9 млрд. долларов, или на 36,35%. Таких темпов роста размера внешнего государственного долга страна не знала никогда».
Вместе с тем, по итогам прошлого года складываются несколько иные цифры. По предварительным данным Министерства финансов на 1 января текущего года объем государственного внешнего долга составил 20,6 млрд. долл., а прирост за 2020 год – 31,4%. Так что говорить о «взрывных темпах роста», как выражается автор далее, не приходится.
При этом необходимо учитывать специфические условия прошлого года, когда практически все страны в борьбе с пандемией наращивали внешние заимствования. Узбекистан, естественно, не являлся в этом плане исключением, и для борьбы с пандемией 1,2 млрд. долл. государственных внешних займов был привлечен на нужды Антикризисного фонда, что позволило поддержать медицину, население и экономику.
Далее автор переходит к отношению размера внешнего долга к ВВП страны и ее экспортному потенциалу, признавая, что отношение к ВВП «не представляет собой большую угрозу», но вот по поводу отношения к экспорту он опять начинает беспричинно бить тревогу. «Однако относительно текущего экспортного потенциала страны (почти 11 млрд. долларов США за 9 месяцев 2020 года) объем внешнего долга уже составляет 169%».
Здесь следует уточнить, что, по последней оценке миссии МВФ, проведенной в мае, объем государственного внешнего долга Узбекистана находится на умеренном уровне, и добавить, что на 1 января текущего года по отношению к ВВП он составляет 35% (предельный же лимит госдолга установлен на уровне 60%). А государственный внешний долг по отношению к объему экспорта составляет 133% против определенного МВФ предельного параметра – 240%. Так что и в этом случае автор утрирует и сгущает краски.
Следующее утверждение автора тоже выглядит более чем странно: «Министерство финансов пытается демонстрировать спокойствие и контроль за ситуацией». Явно сквозит намек на то, что ситуация хуже некуда, а Министерство финансов «пускает пыль в глаза». Но ситуация действительно не дает поводов для панических настроений. Так, около 90% государственного внешнего долга представляют долгосрочные (более 10 лет) льготные займы Международных финансовых институтов и Иностранных правительственных финансовых организаций. Министерство финансов действительно держит ситуацию под контролем и имеет все основания быть спокойным.
Автор пишет, что «отсутствие понятной и прозрачной экономической программы развития Узбекистана на ближайшие 5-10 лет ставит под сомнение логичность и целевую ориентированность получения международных кредитов». Трудно понять, как автор не заметил, что с 2017 года реализуется Стратегия действий по пяти приоритетным направлениям развития Республики Узбекистан в 2017-2021 гг. Кстати, сама Стратегия вполне понятна и логична, что неоднократно отмечали зарубежные наблюдатели, и даже деньги под нее выделяются со стороны международных институтов. И реализуется она вполне последовательно и целенаправленно уже четыре года.
Далее автор, беспокоится об «отсутствии прозрачной картины эффективности вложения заимствованных средств», причем не только государственных. Здесь речь идет об эффективности и целесообразности использования внешних кредитных ресурсов. И якобы, по утверждению автора, не ведется оценка эффективности данных заимствований, что не соответствует действительности, так как эта проблема уже давно решается правительством. Взять, например, начало деятельности Агентства международного сотрудничество и развития с 1 января 2021 года при МИВТ, на которого возложено разработка проектов, реализуемых за счет внешних заимствований, а также мониторинг и оценка подобных проектов. Помимо этого, впредь, первые руководители проектов, в том числе руководители предприятий с государственным участием, будут нести персональную ответственность за качественную реализацию проектов согласно стандартам и за своевременное погашение внешних займов.
Касательно эффективного мониторинга инвестиций и проектов, то отслеживание осуществляется на базе международной практики, такие как подходы Всемирного Банка, которые строятся вокруг жизненного цикла проекта. В частности, весь процесс мониторинга можно обобщить в три отдельные фазы включая, прединвестиционную, инвестиционную и постинвестиционные этапы. Здесь, особо важную роль играет предварительная оценка проекта с точки зрения выявления наилучшей альтернативы среди предполагаемых проектов, то есть изучения альтернативных вариантов использования ресурсов, что отражается в Технико-экономическом обосновании проекта (ТЭО). Именно поэтому, данный механизм гарантирует эффективное распределение ресурсов, что предоставляет максимальную выгоду для общества.
Что же касается средств частного сектора, включая предприятия с государственным участием, то у автора «вызывает тревогу, что пока нет прозрачных отчетов у госкорпораций по использованию кредитных средств и по их залоговому обеспечению». Процесс внедрения «международного языка бизнеса» в Узбекистане уже запущен. Так, например, Указом Президента от 27.10.2020 г. предусмотрен переход предприятий с государственным участием на международные стандарты финансовой отчетности, который обеспечивает прозрачность финансовой отчетности субъектов предпринимательства на международном уровне. Данное решение, в первую очередь, обеспечит комплексный подход для принятия решений со стороны инвесторов, в отношении того или иного предприятия, так как единые международные стандарты позволяют произвести эффективную оценку и сравнение результатов деятельности предприятий не только на национальном, но и на международном уровнях.
С 1 января текущего года к проектам, реализуемым за счет внешнего государственного долга, предъявляются следующие требования: согласование проектов с Кенгашами народных депутатов; при утверждении ТЭО проектов определяются конкретные руководители, ответственные за эффективную реализацию проекта и погашение кредитов; в обязательном порядке на веб-сайтах инициаторов проектов регулярно размещается информация об освоении внешних займов и их результативности. Кроме того, ежеквартальный отчет Минфина и МИВТ о состоянии государственного долга и реализации проектов предоставляется на рассмотрение палатам Олий Мажлиса.
Здесь также необходимо упомянуть, что в сентябре прошлого года ЦЭИР совместно с АБР разработал методологию финансово-экономической оценки инфраструктурных инвестиционных проектов и провел количественную оценку эффективности проекта по строительству железнодорожной линии Ташгузар–Бойсун–Кумкурган. В частности, было установлено, что строительство этой дороги привело к увеличению прибыли предприятий и организаций в Кашкадарьинской и Сурхандарьинской областях на 246 млрд. сум. и 319 млрд. сум. в течение 4 и 5 лет, соответственно. При этом косвенные эффекты показали увеличение прибыли предприятий Бухарской и Самаркандской областей на 156 млрд. сумов. Таким образом, можно с уверенностью констатировать, что в Узбекистане формируется целостная система оценки и мониторинга эффективности реализации инвестиционных проектов с привлечением внешних заимствований.
Автор предлагает «рассматривать и учитывать весь прирост внешнего долга страны, не разделяя на государственный и частный, поскольку весь прирост частного заимствования происходит по инициативе государственных корпораций».
В завершение автор с горечью констатирует, что «на каждого гражданина страны, включая новорожденного, по состоянию на 1 октября 2020 года приходится в среднем 850,42 доллара внешнего долга страны». Вместе с тем, по состоянию на 01.01.2021 г. сумма государственного внешнего долга на душу населения в Узбекистане составляет 597 долл. Для сведения, достаточно обратиться к странам со схожей экономикой. Аналогичный показатель составляет в Беларуси – 2061 долл., Армении – 1912 долл., Грузии – 1880 долл., Азербайджане – 1394 долл., Турции – 1497 долл., Украине –865 долл. В странах с развитой экономикой эти показатели на порядок выше.
Странное впечатление остается от прочтения этой статьи. Впрочем, не менее странное, чем от одной из предыдущих статей автора «Еще раз об автопроме и о компетенции некоторых депутатов». И там, и тут вроде бы в сугубо экономических материалах широко применяются лексические приемы, направленные на провоцирование негативного отношения к проводимой политике. И там и тут искажаются некоторые данные, присутствуют серьезные методологические ошибки. При этом многие важные положительные моменты остаются за кадром, как будто бы их и не существует. Сложно избавиться от ощущения предвзятости этих статей, их направленности на дискредитацию проводимой политики в глазах широкой общественности.
Руслан Наилев, эксперт
