Просмотрев по телевизору спецрасследование, посвященное закулисным играм вокруг Волжского автомобильного завода, я перелистал страницы дневника и отыскал нужную мне историю.
О причинах краха автогиганта написано много и, кажется, добавить сюда больше нечего. Но дневниковые строки заставили меня усомниться в этом и укрепили во мнении: на ВАЗе не все криминальные манёвры стали достоянием гласности.
Быть может, я не прав. Однако телепередачи не упоминают известный мне способ хищения легковушек, что наводит на мысль снять долю завесы с ещё нераскрытой темы.
…Ежегодно я посещаю мусульманское кладбище, на котором покоится мой друг Батыр. В нашем кругу он был физически самым сильным и, казалось, проживёт до ста лет. Палван занимался вольной борьбой, участвовал в крупных соревнованиях, выигрывал ценные призы, и к двадцати четырём годам пополнил свои титулы званием «Мастер спорта международного класса». В перспективе мы видели его тренером, во главе сборной команды республики.
Однако, неожиданно для нас, атлет бросил спорт и осел в тесной конуре бензозаправки. Услышав это, я приехал на станцию и едва не рявкнул:
— Ты что тут делаешь? Мы рассчитываем увидеть твоё выступление на олимпиаде…
— Спорт остался в прошлом, — резко сказал Батыр, — мне надо жениться, а по законам востока мужик обязан привести супругу в свой дом, а не в трёхкомнатную хату отца. На заправке есть шанс настричь бабла на цемент, металл, доски. И не уговаривай меня вернуться на ковёр, вижу, тебя сюда делегировал мой отец.
— Мастер твоего уровня не может разбавлять бензин ослиной мочой, — ввернул я известную реплику. – Опомнись! Тренер уверен, что ты, как борец, ещё полностью не раскрылся.
— Тема закрыта, — бросил он и стал отпускать людям топливо.
Извещение о смерти друга застало меня в пригороде. Сын Батыра лишь выдохнул в мобильник: «Дядя Георгий, папа умер», — но этого конечно же хватило, чтобы оставить все запланированные дела и кинуться в Ташкент.
Я влетел в утыканный тюльпанами двор и разом обратился к мужчинам, толпившимся около ворот:
— Что стряслось, когда, где медики?
Из-за плотного кольца молчаливых людей вынырнул двенадцатилетний парень.
— Папа сидел на веранде, — малец разревелся, — вдруг он схватился за грудь, открыл рот и упал.
— Ты… дал ему лекарство? — нерешительно молвил я.
— У нас нет даже таблеток … а когда приехала скорая, отец уже не дышал.
Я стоял возле могильной плиты, уперев взгляд в дату жизни Батыра: 1952 – 1993, и не уловил негромко сказанные слова человека, промелькнувшего в двух шагах от меня.
Ещё минуту я вспоминал эпизод из наших детских лет, затем обернулся и увидел бородача, который читал молитву над свежевыросшим холмом.
«Сардар, — пронеслось в голове его имя, — Аюханов».
Едва он опустил возведенные к небу ладони, я сел рядом:
— Кто здесь похоронен?
Аюханов сунул в рот сигарету:
— Мой брат.
— Алим! – удивлённо воскликнул я, — так ведь ему ещё и сорока лет не исполнилось!
— Сердце. Алим не жаловался на боли… Но главный патологоанатом Тольятти утвердил инфаркт, хотя, — он выдержал паузу, — мы уверены … брата отравили.
Алима я знал, однако тесно с ним не контачил. Покойный время от времени навещал Сардара, некогда жившего со мной в одном подъезде семиэтажки. Наши встречи носили мимолётный характер, ограниченный взаимным приветствием. В июле 1995 года мы виделись во дворе ГАИ города:
— Что ты здесь делаешь? – спросил я.
Аюханов сунул в рюкзак технический паспорт автомобиля:
— Намереваюсь купить «Жигули», — и указал на груду металла.
— Зачем тебе этот хлам? — не поверил я. — Машину разнесло вдребезги, она восстановлению не подлежит. После такой аварии водилу наверняка отвезли в морг.
— Делать вывод не спеши, не спе-ши — протянул он. – Авто действительно разнесло в пух и прах. Тачка на скорости 130 км перевернулась, её тащило по бетонке и шлёпнуло в опору высоковольтной линии. Шофёр, естественно, погиб. Однако у нас в городе пашут асы, которые месяца за три придадут сплющенному жигулёнку первозданный вид… Отец жертвы не хочет заниматься реставрацией и продаёт авто, как металлолом, за сто баксов.
— Мне спецы такого уровня неизвестны. Тем не менее, после окончания восстановительных работ, покажи машину операм. Их удивлению границ не будет.
Алим дал слово мою просьбу выполнить:
— Запомни хвостовые цифры номера кузова «Жигуля» — 3501, — и сунул мне под нос технический паспорт.
Этот диалог я вскоре забыл. Но в конце 1995 года мужчина возник передо мной опять. Он хлопнул дверью сверкающего автомобиля и победно заявил:
— Готово! Нет ни единой царапины.
Я неплохо шурупил в сварочных работах: поднял капот, глянул на безупречно выполненные швы и усмехнулся:
— Меня так легко не надуешь. Сварка произведена в заводских условиях. Кроме того, убранство салона и запах кожи говорят о том, что «Лада» сошла с конвейера месяц назад.
Алим улыбнулся:
— Ты посмотри на номер кузова.
Я повторно наклонился, разглядел отчётливо выбитые цифры и присвистнул: номер 3501 … год выпуска – 1985.
Сардар тянул одну сигарету за другой, неторопливо излагая свои домыслы. Наконец, я его прервал:
— Тело Алима ты привёз из Самары. Что занесло парня в этот город?
Аюханов загасил окурок и метко бросил в стоявшую рядом урну.
— Скрывать правду теперь незачем, поэтому я выдам тебе любопытную историю. Думаю, её «сюжет» знает весьма ограниченный круг людей. – Из припасённой фляги Сардар вылил воду на цветы, распускающиеся вдоль могилы, — Алим занимался угонами.
Он уловил на моём лице гримасу недоверия, тем не менее продолжил:
— Но в 1987 году Алима осенила гениальная идея, которую воровской мир оценил по достоинству, а его криминальная бригада переквалифицировалась и теперь зарабатывает деньги честным путём.
— Интересно, что за сверхъестественный способ придумали крадуны? – я говорил без тени иронии, — ты меня заинтриговал. Видимо, новшество всё же известно сыскарям.
Аюханов не полемизировал:
— Уголовка не сделала ни единой попытки его деятельность пресечь. Отсюда вывод – менты или не чуяли клановую перестройку, или не замечали её спецухой.
— В чём суть идеи?
— Даже не знаю с чего начать… Алим скупал разбитые «Жигули» всех моделей. Авто, которое превратилось в груду металла, люди продавали за сотню баксов. Но тех, кто платил доллары, останки машины не интересовали, они клали в свой карман лишь её технический паспорт. Алим набирал тридцать-сорок документов, летел в Тольятти и вручал их армейскому другу по имени Степан. Этот мэн отправлялся на АвтоВАЗ, где сдавал техпаспорта мастерам завода, после чего наступал основной этап: работяги подбирали нужный по цвету кузов и выбивали на нём цифры, проставленные в документе старого жигулёнка.
Излияние Сардара зацепило меня подробностями. В них он упоминал клички воров, адреса, имена бизнесменов, да и манёвр с автотранспортом мне хотелось знать капитальнее.
— А куда смотрела охрана предприятия, — задал я наивный вопрос.
— В охране трудятся обычные парни, которые мечтают построить свой дом, купить мебель, сгонять в Европу. Они за определенную сумму распахивали заводские ворота и беспрепятственно выпускали «Жигули» на российские просторы. По дороге в Узбекистан колонну новых автомашин, ясное дело, тормозили сотрудники ГАИ. Им перегонщики без опасения говорили, что транспорт гонят в Среднюю Азию после капитального ремонта, и предъявляли истёртые техпаспорта… Алим, Степан, мастера не входили ни в одну из преступных группировок, наложивших лапу на автогигант. Друзья тихо калымили, пока бритоголовые молодцы уничтожали друг друга в борьбе за сферу влияния на финансовый поток ВАЗа. А утащенные сотни «Жигулей» средь поголовного воровства никто не замечал.
— Занятный трюк, — я осмыслил услышанное, — документ авто, не снятого с учёта ГАИ, передают мастеру… Спецы выбивают на новом кузове, двигателе, шасси заказанные номера, и сдают тачку клиентам.
Мы встали и неторопливо пошли в сторону кладбищенских ворот.
На улице Сардар взялся за ручку сияющего жигулёнка и вызвался подбросить меня в РОВД:
— Прокатимся! Этот автомобиль мне даровал Алим. Машина смотрится классно, хотя ей десять лет.
— «Из той же серии», — подумал я, и заглянул под капот.
Аюханов вытер длинный ряд запылившихся цифр, после чего стал виден обозначенный год выпуска кузова – 1985.
Мы тепло распрощались. Я сел за руль автомобиля, взятого на день у оперы, и провернул ключ в замке зажигания. Раз… второй… третий… Дряхлая «копейка», отмотавшая полмиллиона километров, не фурычила.
«Видимо, свеча не даёт искру», — решил я и осмотрел забрызганные маслом провода, очистил клеммы, исследовал бензонасос… Но машина капризничала и везти меня не хотела.
Провозившись в моторном отсеке час, я не выявил корень зла, захлопнул готовую сорваться с петли дверь, и спешной походкой рванул на остановку автобуса.
Георгий Лахтер (Мирвали Гулямов)
Ташкент — май, 1996 год
