Триумф и трагедия Алексея Куропаткина
Из цикла Туркестанские генерал-губернаторы
Завершение операции
Не теряя даром ни минуты, Куропаткин и его помощник остаток дня потратили на осмотр местности, наём лошадей и, — нужно же было подтверждать легенду, — расспросы хозяина и его соседей, где можно осмотреть скот, предназначенный для продажи.
Затем несколько дней подряд разведчики верхом объезжали округу. Когда было получено общее представление о территории, стали обходить её пешком, чтобы наметить пункты, которые должны были войти в линию русских укреплений.
Поработав, таким образом, больше недели, Куропаткин отправился в Константинополь, чтобы повидаться с военным агентом генералом Филипповым. Оттуда он возвратился с Чичаговым, с которым, переправившись через Босфор, стал исследовать азиатскую часть прибрежной территории. Под видом охотников, — соответствующее разрешение у Чичагова было, — Куропаткин со своим спутником проходили в день 20-30 километров, изучая участок между Босфором и рекой Гива. Когда Чичагов уехал, Алексей ещё более двух недель продолжал разведку один. Работа была нелёгкой и опасной. Нельзя было иметь при себе ни карты, ни каких-либо геодезических инструментов, ни делать рисунков или чертежей. Всё это в случае задержания могло выдать разведчика с головой. Хорошо, что местность, — много зарослей дубняка и малонаселённость, — благоприятствовала скрытности.
Проходя с охотничьим ружьём за плечами по прибрежной дороге, Куропаткин запоминал, — они отлично были видны, — все турецкие сооружения, конфигурацию батарей, число орудий и даже приблизительный их калибр. А вечером вся добытая информация записывалась шифром в специальный блокнот, который затем прятался в чемодан с двойным дном. Для получения более точной информации Алексей подружился со старым турецким рыбаком, с которым выходил в пролив на рыбалку и таким образом, меняя место ловли, за несколько дней осмотрел всю северную часть Босфора.
Но не всё проходило гладко. Трижды судьба русского разведчика висела на волоске. Однажды, Куропаткин вместе с Ахметом возвращался верхом в Буюк-дере. Близ одного из селений по обеим сторонам от дороги стояли довольно высокие глиняные заборы, за которыми паслись стада баранов. Несколько крупных овчарок, перепрыгнув через забор, с яростью бросились на путников, и как те ни пришпоривали коней, оторваться не удавалось. Собаки бежали рядом с лошадьми, пытаясь в прыжке укусить или даже стащить на землю. Куропаткин вынул револьвер, готовясь выстрелить, но Ахмет, громко стал просить не делать этого. Однако, когда одна из овчарок подпрыгнул очень высоко и её зубы были в миллиметре от ноги Алексея, тот всё же выстрелил. Собака была убита наповал.
За овчарками бежали пастухи, пытавшиеся их отогнать. Едва раздался выстрел, и окровавленное животное рухнуло на землю, послышались грубая ругань и угрозы. Теперь кроме собак опасность представляли и их хозяева. К счастью удалось благополучно скрыться. После того как скачка закончилась и лошади перешли на шаг, Ахмет рассказал, что два месяца тому назад в этих же местах охотился помощник итальянского военного агента. С ним произошла та же история, закончившаяся куда трагичней. Защищаясь, он убил одну из овчарок, но сам стал жертвой свирепых пастухов. У него отняли и сломали ружье, а самого убили. Виновные, правда, были сурово наказаны, — трое были повешены.
Вторая история, случилась, когда Куропаткин, работал с Чичаговым на азиатском берегу пролива. Спрятавшись в песок около укрепления Фим-Бурну, разведчики закусывали по-походному, одновременно ведя наблюдение. Внезапно появились четыре турецких военнослужащих, которые очевидно, давно следили за подозрительными охотниками. Старший офицер объявил русских арестованными по подозрению в шпионаже. Чичагов предъявил бумагу, в которой говорилось, что он помощник военного агента и разрешение турецких властей на охоту. Куропаткин предъявил свой паспорт. После чего “охотников” тщательно обыскали и после долгих препираний всё же отпустили.
Третий случай был самый неприятный. Изучая небольшую крепость Килия, которая могла оказать серьезное сопротивление при штурме, Куропаткин не утерпел и сделал чертеж ограды и небольшой ландшафтный рисунок общего вида укрепления. Не успел он спрятать эти рисунки глубоко за голенище, как был окружен тремя военными с винтовками, которые объявили его арестованным. На вопрос, что он делает возле крепости, Алексей, не растерявшись показал на пароход, потерпевший крушение неподалёку, и, сообщив, что он направляется туда, потребовал лодку. Довольно большое судно врезалось песчаную отмель и спасательный буксир, тщетно старался снять его оттуда. По типу корабля Куропаткин определил, что судно русское и решил на этом сыграть. После долгого совещания турки объявили, что отведут подозрительного торговца скотом к английскому полковнику, проживавшему в Килии, чтобы тот разрешил ситуацию.
Русского разведчика, к счастью, не обыскав привели к британцу, который, как оказалось, был начальником лоцманов на Черном море. Это оказался высокий, худой англичанин, очень подозрительно посмотревшим на задержанного. Куропаткин заговорил с ним по-французски, упорно продолжая требовать лодку, чтобы добраться до потерпевшего крушение парохода. После некоторого раздумья англичанин отпустил стражу и пригласил Алексея в соседнюю комнату, где на столе была разложена карта части Босфора и южного побережья Черного моря большого масштаба. Затем “главный лоцман” прочел лекцию о двойных течениях вод Босфора и объяснил, что эти течения в иных случаях идут с довольно большой силой вдоль берега и могут замедлять движение судов. На основании собираемых им в течение 15 лет данных, полковник стал защищать капитана судна, севшего на мель.
Накануне ночью был шторм. Капитан верно рассчитал поворот под прямым углом, чтобы войти в Босфор, но не принял в расчет силу встречного течения и ошибся на 10 километров. Во время лекции слуга принёс лектору и его слушателю, сначала один, а потом и второй стакан горячего крепкого грога, после чего те расстались весьма дружески. Куропаткину предоставили катер англичанина, и он отправился на пароход, придумывая причину своего там появления.
Судно оказалось грузовым пароходом “Русского общества пароходства и торговли”, но на его борту находилось и нескольких пассажиров. На внезапно появившегося Куропаткина, все, начиная с капитана, смотрели весьма вопросительно. По счастью, Алексей обладал фотографической памятью и по названию корабля вспомнил, что он числится в списке судов, которые должны быть переданы военному ведомству во время возможной десантной операции. Обменявшись по этому поводу с капитаном несколькими словами и назвав руководящих лиц Общества, Куропаткин подозрения развеял. Кроме того, он поделился с капитаном соображениями англичанина по поводу крушения, которые были приняты с благодарностью, поскольку они служили оправданием крушения.
Вскоре прибыл второй буксир и корабль был снят с мели. Куропаткин доплыл на пострадавшем пароходе до Буюк-дере. Когда, возвратившись в Одессу, он поведал о своём приключении главе правления “Русского общества пароходства и торговли” вице-адмиралу Жандру, тот, смеясь, ответил, что англичанин принял Куропаткина за агента Общества. При каждой значительной аварии они посылали двух агентов для расследования: одного — явного, другого — тайного, так как были случаи умышленного потопления груза, чтобы получить страховую премию.
Последние дни пребывания русского разведчика в Турции прошли в Константинополе в квартире военного агента Владимира Николаевича Филиппова. Алексей привёл в порядок свои заметки и отдохнул после тяжёлой и нервной работы. Посетив как турист Принцевы острова, Куропаткин, в последних числах апреля, выехал в Одессу.
В паспорте Алексея, стояла пометка: “№ 182. В Российское генеральное консульство явлен и помечен для следования в С.-Петербург. Константинополь. 21 апреля 1886 года. За генерального консула Сухотин”
В Одессе пришлось задержатся на несколько дней, необходимо было дождаться присылки военной формы. Наконец 25 апреля 1886 года генерал-майор Куропаткин прибыл в Севастополь, где ему сразу был поручен осмотр всех укреплений, возводимых со стороны суши.
В первых числах мая в Севастополь для проведения осмотра выполненных работ по укреплению оборонительных сооружений, прибыл Александр III. Его сопровождал военный министр генерал Ванновский. В севастопольской бухте Император присутствовал на испытании подводной лодки. “Она была ничтожных размеров, — записал позже Алексей Николаевич свои впечатления, — а погружение в воду и обратное появление на поверхности происходило с большими трудностями. Но все же это был первый опыт с подводными боевого значения средствами в России. Государь внимательно относился ко всему осматриваемому, задавал много весьма серьезных вопросов и своим спокойствием, и простотой производил на всех чудесное впечатление”.
В эти же дни Куропаткин представил доклад о своей командировке военному министру. Выслушав разведчика, Петр Семенович Ванновский выводы одобрил, а 5 мая передал Алексею, что доклад уже доложен государю, и ему поручено передать Куропаткину Высочайшую благодарность.
Так закончился этот ярчайший эпизод в карьере нашего героя.
Продолжение следует
На заставке: Деревня Буюкдере. Гравюра XIX века
В.ФЕТИСОВ
