В октябре минувшего года ташкентский театр Марка Вайля «Ильхом» стал участником XIV Международного фестиваля исполнительских искусств HIGH FEST в Ереване. Традиционный театральный фестиваль собрал 250 участников из 20 стран, в т.ч. из Узбекистана; для «Ильхома» он был 35-м в послужном фестивальном списке, а Армения стала 23-й страной, в которой популярный ташкентский театр знакомил зрителей со своим искусством. По возвращении из Еревана состоялась наша беседа с художественным руководителем театра Борисом Гафуровым и заместителем директора театра Ириной Бхарат.
Борис Гафуров: Пять лет назад мне довелось побывать на фестивале современной драматургии стран СНГ, проходившем в Ереване, но «Ильхом» отправился в Армению впервые. Поехала команда из 26 человек, и нам выпала почетная миссия открывать знаменитый фестиваль, уникальность которого еще и в том, что на HIGH FEST не продаются билеты; любой человек может придти и посмотреть спектакли мирового уровня из Европы, России, Узбекистана.
Ранее своими впечатлениями поделился председатель фестиваля HIGH FEST Артур Гукасян.
«Ильхом» — абсолютный топ Центральной Азии и вместе с алматинским «АRТиШОК»-ом по праву значится самым известным театром в фестивальном мире. Мы давно мечтали видеть его в числе участников, но очевидная для независимого театра необходимость самостоятельно изыскивать средства на дорогу откладывала нашу встречу. К тому же, речь шла о таком объемном по числу участников, декораций и реквизита спектакле как «Семь Лун». Искушенная ереванская публика избалована спектаклями высокого уровня: «под крышей» HIGH FEST побывали режиссер из Франции Филипп Жанти и лондонский хореограф Акрам Хан, а Оскарас Коршуновас и Марк Равенхилл ставили здесь свою премьеру, так что премьерный спектакль должен был быть соответствующим. «Ильхом» открывал фестиваль на сцене прославленного Ереванского русского драматического театра им. К.Станиславского. И публика, и пресса проявляли большой интерес к постановке узбекистанцев и ожидание полностью оправдалось. «Семь лун» заслуженно задал тон всему фестивалю: достойное выступление театра «Ильхом» под рук. Бориса Гафурова, аншлаг, непрекращающаяся овация, прекрасные отзывы о высоко заданной планке в постановке режиссера В.Панкова — создателя нового жанрового микса, объединяющего европейскую концепцию и восточную эстетику.
Для справки: «Семь лун» — это совместный проект московской студии SounDrama под рук. Владимира Панкова, театра «Ильхом» и ансамбля «Омнибус». С момента премьеры, состоявшейся в мае 2010г., зрители 90 раз погружались в поэтическое творение XV века, спустя 500 лет нашедшее завораживающее музыкально-драматическое воплощение в великолепном художественном обрамлении. В основе спектакля – часть поэмы родоначальника узбекской классической литературы, гуманиста и мыслителя Низамиддина Алишера Навои «Семь планет», входящей в цикл «Хамса» («Пятерица»). Это не историческое исследование, а живая история, — повествование о любви иранского шаха Бахрама Гура (V в.) и искусной певицы и музыкантши красавицы Диларам. Навои, делясь своими раздумьями о жизни и обществе, обличает невежество и ханжество, часто присущие правителям, воспевает человека и его любовь, выводит тематическую линию — эволюцию характера Бахрама из легкомысленного и деспотичного в справедливого и умного царевича, способного к самопожертвованию. В.Панкову близка эстетика «Ильхома», а проведенный эксперимент по соединению национального с актуальным нашел свое удачное воплощение. Многоплановые картины в староузбекском и русском языковом и музыкальном изложении наполнены замысловатой пластикой и хореографией переплетенных в единое целое актеров и музыкантов «Омнибуса», представляющих разножанровую музыку; тонко вплетенным суфийским символизмом, погружающим зрителя в сюжетные тонкости действия. Семь частей подлунного круга, семь дворцов семи цветов, соответствующих цветам семи планет — покровителей людских судеб и характеров; семь вечных странников в мироздании и семь сказочных повестей, оживленных стихами и подобно лепесткам лотоса раскрывшихся за семь дней. Сюжет каждой новеллы — любовное переживание, а с постепенным переходом от черного цвета к белому грубая чувственность сменяется духовно просветленной любовью и прославлением высоких моральных качеств человека. Словом, по характеристике самого Навои, «живое слово — жизни лучший цвет, познания волшебный самоцвет…» Насыщенные звучащей декоративной поэтикой восточного романтизма, порой картины действия напоминают живописные сюжеты непревзойденного художника-миниатюриста Камаледдина Бекзода, иллюстрировавшего первое издание «Семь Планет». Прославленная гератская школа восточной миниатюры, в которой раскрылось дарование «Рафаэля Востока», получила развитие все в том же XV веке не без участия А.Навои, который известен не только гениальным мастером поэтики и философии, но и государственным деятелем, а местом его душеизлияния был Герат.
Основанный в 1976г. Марком Вайлем – режиссером и вдохновителем идеи экспериментальной студии театральной молодежи — и группой выпускников Ташкентского театрально-художественного института, «Ильхом» стал одним из первых в истории профессиональных независимых театров, вторгшихся на территорию театральной культуры бывшего Союза со всеми ее ограждениями, наблюдателями и агитпроповскими надзирателями. В те времена простое неучастие в хоре уже принималось поступком, а ташкентский театр очень скоро превратился не в модное, но желанное место, в котором могла подпитываться интеллектуальная публика. Он выражал время: отвергая кормление с руки, завоевал право на свободу строить свою жизнь самостоятельно.
Может ли театр, никогда не относившийся к массовому искусству и всегда располагавший особой элитной аудиторией, как-то влиять на внешний мир, делать его лучше и сближать в нем людей?
Борис Гафуров: Мир изменился фантастически, а его обитатели живут не в настоящем, но в будущем. В условиях, когда все разошлись по разные стороны, когда люди не вступают в диалог, а обмениваются монологами, и с ощущением, что уже невозможно ни о чем разговаривать, — постараться овладеть таким языком, который способны понять если не все, то абсолютное большинство людей. Театральное искусство – более, чем другие, — схоже с лекарем, потому что настоящий театр — это разговор о неприятном, это расцарапывание ран. Бередя и проговаривая травмы живым словом и образом, театр способствует исцелению. Это единственный неполитический путь, когда мы можем стать друг другу более понятны и близки. Только через культуру, которую мы сохранили и развиваем. Только через диалог посредством культуры и искусства мы можем начать слышать и понимать друг друга. Я не говорю только о театре, но и о музыке, живописи, театре и литературе. Жизнь тем и интересна, когда мы все неодинаковые; с разными вкусами, пристрастиями и не страдаем единомыслием. Только надо уметь другого человека понимать, уважать его мнение, а не навязывать свое. Стремиться к тому, чтобы в любом случае сохранялся коридор культурного общения и обмена.
Спустя время после трагической гибели в сентябре 2007г. Марка Вайля со стороны порой выговаривали, что театр стал «не тем, что был прежде», аргументируя при этом расхожим постулатом, что «театр не может жить дольше, чем его создатель».
Борис Гафуров: В чем-то они правы, — как справедливо и то, что невозможно стать вторым Вайлем. Того театра, что был при нем, уже быть не может, но говорить о том, что это уже не «Ильхом», означает обесценивать имя Мастера. Такие люди как Марк, как Товстоногов, Эфрос и Любимов – единичные в своей уникальности. Вопрос в другом: принимаешь ли ты этот новый «Ильхом» или нет.
Ирина Бхарат: Театр с уходом Мастера неминуемо меняется, но он продолжает нести тот потенциал, тот почерк и тот дух, которые заложены масштабом его личности. Вот поэтому «не врать, быть смелым и экспериментировать». Но экспериментировать и видеть так, как Вайль, не может никто. Мы продолжаем традицию, но по-своему, — и задачи ставим себе немалые. Еще есть его ученики и они передают молодым – студентам десятой студии, в которой недавно начались занятия, — эстетику «Ильхома».
Борис Гафуров: Дело не только в школе и не только в профессии. Мыслить по-другому, на мир смотреть по-другому, — это сложно. Я учился в первой студии, — из того набора не осталось никого, — и нас называли лучшими. Да все это неправда. Мы были лучшие для кого-то, потому что это было лучшее время в жизни тех людей. На этом строится история каждого поколения «Ильхома».
Настоящее знакомство художественного руководителя и ведущего актера Бориса Гафурова с театром состоялось в 1991г., когда он стал студентом его первой студии драматического искусства (студия драматического искусства на базе театра была создана в 1989г.) Театр не распался под влиянием обстоятельств и испытаний, не превратился в декоративное пространство по выпуску дизайнерской продукции. На основе накопленного опыта, потенциала и тех ценностей, которые заложил в основание «Ильхома» его создатель, — в новой реальности он продолжил свою традицию в присущей ему эстетике – не врать, быть смелым и экспериментировать.
Сегодняшний зритель — другой?
Борис Гафуров: Конечно же, другой. Возможно, потому, что не все в жизни однозначно, среди зрителей в равной мере выделяются те, кто продолжает думать и искать, и те, кто приходят чтобы забыться и развлечься. С учетом того, что ничего нового с человеческой природой за десятилетия не произошло, мы не хотим кого-то развлекать, — для этого существует телевидение. Учиться вместе со зрителем и ошибаться вместе с ним – это то, что нас интересует.
Ирина Бхарат: Сегодня зрители активно обсуждают нас в соцсетях, высказывают разные мнения. Вероятно, потому, что ожидают от нас однозначных ответов, которых мы не даем. Постижение как классики, так и современного материала – это труд, а театральное высказывание должно быть живым и вызывать споры; оно должно будоражить, вызывать мысли. Не разделяя нашу и зрительскую жизнь на «до и после», могу отметить, что все, кто приходят к нам впервые, либо сразу становятся нашими зрителями, либо однозначно нас отвергают.
Какой жанр искусства может претендовать сегодня на место важнейшего из искусств?
Борис Гафуров: Однозначно, театральное – самое живое искусство настоящего времени. Важнейшее, самое массовое и популярное среди всех жанров искусства. Согласитесь, во время киносеанса в зале сидят 5-6 человек, концерты попзвезд устраиваются не чаще двух раз в год, а театр продолжает ежедневно собирать полный зал. И то, что театр остается элитарным искусством, а большинство молодых зрителей не успели к нему прикоснуться, объясняется лишь необходимостью воспитывать нашего зрителя, — посредством семьи, родителей прививать ему интерес к искусству с самой школьной скамьи. Не признаю коллективные походы в театр; любое принуждение приравнивает искусство к услуге и способно лишь убить в молодом сознании любовь к нему. Убежден, что театру следует первому отправиться навстречу молодежи.
Чем живет сегодняшний «Ильхом»?
Борис Гафуров: «Ильхом» живет насыщенным репертуаром: «Дождь за стеной» Ю.Клавдиева, «Золотой дракон» Роланда Шиммельпфеннига, а среди постановок, пользующихся особой популярностью, — все спектакли, поставленные Марком Яковлевичем и, прежде всего, «Квартал Тортилья-Флэт» по Дж.Стейнбеку и «Счастливые нищие» по комедии К.Гоцци: выпускной спектакль первой студии в 1993г., синтезировавший в себе традиции комедии dell’arte с элементами традиционной народной узбекской комедии масхарабоза, стал со временем знаковым, — эдакой «Турандот» от «Ильхома». На протяжении более 20 лет он пользуется неизменным успехом.
Ирина Бхарат: Впервые в своей практике мы обратились к юному зрителю, — это спектакль для детей по сказочной повести американской писательницы Кейт ДиКамилло «Удивительное путешествие Кролика Эдварда». Это даже больше семейный спектакль, — наша первая серьезная попытка обратиться к юному зрителю и очень честно поговорить с ним на очень важные и больные жизненные темы. Второй сезон продолжается работа в лаборатории «Театр+Музыка» с участием ансамбля «Омнибус». Не останавливается процесс и в лаборатория молодых режиссеров Центральной Азии и Казахстана. Словом, «Ильхом» продолжает оставаться центром современного искусства, в нескольких котлах которого варятся вместе режиссеры, писатели, журналисты, актеры, художники, сценографы и музыканты. Не всегда такой процесс завершается конечным продуктом, но именно так родился спектакль «Аэропорт», которым мы открыли нынешний сезон. Это авторская работа, у которой изначально не было никакой драматургии и все в нем – идеи, герои, сцены, музыка — рождалось внутри лаборатории.
Является ли проводимая в стенах театра работа в других жанрах – в частности, в сфере организации художественных выставок и вернисажей, — вспомогательной и придаточной?
Борис Гафуров: Идею объединения под одной крышей людей, созидающих в разных жанрах искусства, вынашивал и развивал Марк Вайль. Мы ее продолжаем, а сама общемировая проблема разобщенности художников на фоне отсутствия общей объединяющей людей искусства энергии, в современном мире выражена особенно остро. К тому же, не может актер, выражая свои чувства, заниматься только театром, не зная, что происходит в современной живописи, музыке и литературе, а посредством обмена люди искусства подпитывают друг друга. Я не знаю у нас в стране другой подобной открытой площадки, в стенах которой молодые художники, не имеющие «имени», получили бы возможность воплотить свои замыслы.
Ирина Бхарат: Мы продолжаем давнюю традицию театра как центра и сгустка современного искусства. Большинство художников – независимые, и они впервые выставлялись в Ильхоме. Здесь начинали Бахадыр Джалалов и Бобур Исмаилов, — сегодня этих мастеров знают в мире. Бобур – большой друг нашего театра. Он здесь и выставлялся, и выступал сценографом в спектаклях, а после смерти Вайля, в тяжелое для театра время, нас очень поддерживал. И сейчас у нас имеется совместная задумка. Всегда найдутся никому пока не известные ребята; их не всегда понимают и у них нет шансов самовыразиться и выставиться в большой галерее, а в «Ильхоме» их всегда готовы выслушать – конечно же, с учетом существующих общечеловеческих и художественных критериев. Вовсе не обязательно, чтобы мы лично разделяли их творческую концепцию, но дать старт их карьере всегда готовы. У нас три сезона действовал проект «Семочка» из категории «public art». Такое искусство нигде нельзя было больше увидеть, а зрители воспринимали его неоднозначно. В наших планах познакомить зрителей с молодой художницей-фотографом Азизой Кариевой и с Саодат Исмаиловой, завоевавшей успех своими видеоинсталляциями на биеннале в Берлине, но пока совершенно не известной в Ташкенте.
Расставаясь со своими собеседниками, я признался, что, являясь верным почитателем «Ильхома», давненько не видел их спектаклей. Ирина Бхарат посоветовала мне начать с «Семи Лун», — спектакль шел в тот же день. «Он еще пахнет Ереваном», — сказала Ирина. Получив приглашение, я отправился вновь открывать для себя театр. Зрителей еще не было и мне в полной мере удалось ощутить всю ауру этого магического пространства – от напутствующего в дорогу портрета Мастера Вайля до сопровождающих тебя портретов мэтров в образах «Неизвестного известного «Ильхома» и «Афишек» его незабываемых творений. Узкую протяженную галерею к зрительному залу по-прежнему обрамляет стена с автографами и пожеланиями знаменитых гостей театра и просто зрителей, побывавших здесь во все его времена. Но вот ведь неожиданность: на одной из стен я обнаружил надпись на-армянском – Спасибо! – а сколько их всего – этих благодарностей с надеждой на новую встречу на разных языках – не сосчитать. Вот он — коридор культурного обмена. А вот и широко раскрытая Марком и его сподвижниками дверь в самое сердце театра – сцену; вернее, сцены-то нет, и подмостков нет, но есть магическое пространство, соединенное воедино со зрителями. Каждая деталь – даже особый запах — начинает действовать на сознание. Это не пыль кулис, потому что кулис тоже нет и зрительские скамейки пока еще пусты, а таинство и преображение под напевное протяжное «Мии…р» уже происходят. Так рождается Мир Алишер Навои и Мир «Ильхома», в котором актеры, осторожной вереницей бредут друг за другом и увлекают за собой зрителей. Без слов или со словами – непременно наполненными внутренней музыкой.
Г. СААКОВ
